– И на том спасибо…
У входа в штабной блиндаж послышалась возня и чей-то раздраженный голос, спорящий с часовым. Майор Кочетков прошел вперед и отдернул плащ-палатку, занавешивавшую вход.
– Послушай, дурья твоя башка, мне к комбату твоему надо! Мы ж с дороги, – втолковывал часовому высокий худощавый лейтенант. На плече стволом вниз висел автомат, за плечами – вещмешок. – О, товарищ командир? Разрешите? Лейтенант Сухомлинов, командир истребительно-противотанковой батареи. Восемь «сорокапяток», вот только снарядов к ним – не густо…
– Ну, проходите, лейтенант Сухомлинов, мы тут как раз совет держим, как вместе «фрица» одолеть.
Лейтенант опытным взглядом бывалого вояки сразу же опознал в майоре Кочеткове главного. Взгляд с прищуром, черная стрелка усов, выбритые до синевы щеки – по виду интеллигент. Но в то же время чувствовался в этом офицере стальной характер. Когда он снял ватник, на груди блеснул орден Боевого Красного Знамени. Такая награда в 1941 году вручалась исключительно за личную храбрость.
Лейтенант-артиллерист всмотрелся в расстеленную на столе карту, внимательно слушая пояснения майора. Задал несколько уточняющих вопросов.
– Я со своими пушками выдвинусь на фланги. Немецкие танки будем бить в борт. Оборудуем основные и запасные позиции, замаскируем орудия. С кем я взаимодействую?
– Лейтенант Сергей Чернецких, командир пулеметного взвода.
– Твоя задача, лейтенант, дать мне целеуказание трассерами и отсечь пехоту от немецких «коробочек». Тогда мы их живо в оборот возьмем.
Присутствующих абсолютно не смутило то, как запросто едва знакомый лейтенант общается с другими офицерами, в том числе – и выше по званию. Сейчас решался важнейший вопрос выполнения боевой задачи в сложных условиях. Значит – на первый план выходил драгоценный боевой опыт, крупицы которого щедро сдобрены кровью солдат. А отнюдь не субординация и количество ромбов или треугольников на петлицах.
– Как только немцы обнаружат мои «сорокапятки», то сразу же натравят на них свою мотопехоту.
– Вас прикроют автоматчики старшины Ракитина, – решил командир батальона.
– Разрешите, товарищ майор? Думаю, нам тоже следует выдвинуться вместе с истребителями танков. Чтобы не терять времени и людей под обстрелом, – внес предложение Виктор.
– Разумно, конечно, но рискованно… Хорошо, так и сделаете, товарищ Ракитин.
– А ты не промах, «погранец»! – оценил смелость замысла лейтенант Сухомлинов. – Сколько у нас времени, товарищ командир?
– До семнадцати-тридцати. А теперь – всем отдыхать и готовиться к бою.
* * *
Перед боем солдату никак нельзя оставаться наедине с самим собой. В голову лезут темные мысли, вспоминаются погибшие товарищи. Кто знает, не ляжешь ли так же – от вражеской пули или же шального осколка?.. Хватит ли мужества преодолеть этот навязчивый страх, который знаком каждому бойцу на передовой. Он то отпустит, то усилится, но никогда не покидает насовсем, пока ты «на передке».
Виктор тщательно почистил и смазал пистолет-пулемет Дегтярева, проверил, надежно ли вставляется запасной диск с патронами. Что у «ППШ», что у «ППД» была одна серьезная проблема: патронные диски приходилось подгонять под конкретный образец оружия. Остальные солдаты занимались тем же – чистили и проверяли оружие, снаряжали диски новенькими, масляно блестящими латунью патронами, рассовывали гранаты и бутылки с зажигательной смесью. Ракитин сунул за пояс две ручные гранаты, а в карман шинели – бутылку с «коктейлем Молотова».
Эти бутылки были другой системы, более надежной. Вместо терочного запала, примотанного к горлышку, внутри самой бутылки была стеклянная ампула со смесью серной кислоты, сахара и бертолетовой соли. Когда она разбивалась внутри «огненного сосуда» от удара, горючая смесь мгновенно вспыхивала.
За голенище сапога Ракитин сунул финку – нож лишним никогда не будет. Если дойдет до рукопашной…
– Ну, что, братья-славяне, готовы?
– Так точно, командир.
– Выдвигаемся.
* * *
В ранних ноябрьских сумерках Виктор, пригибаясь, пробирался по извилистому ходу сообщения в передовые окопы. Зима уже вовсю вошла в свои права в ноябре 1941 года. Он осторожно придерживал автомат, чтобы в затвор не набилась грязь вместе со снегом, иначе оружие заклинит. Время было как раз такое, что еще видно в последних отблесках неяркого студеного солнца, но вечер еще не наступил. Не повисли еще над линией фронта «люстры» осветительных ракет, не прошивают тьму яркие трассера. А вот глаза наблюдателей у стереотруб «замыливаются», и разглядеть что-либо становится весьма затруднительно.
Впереди мелькали спины артиллеристов, они тащили ящики со снарядами. Лейтенант, даром что интеллигент, свое дело знал крепко. От других солдат Виктор успел узнать, что Сухомлинов начинал войну на западной границе, в треугольнике Луцк – Дубно – Броды, где в первые недели войны разгорелось самое масштабное приграничное танковое сражение. Лейтенант успел лично подбить в этих боях три немецких танка и был ранен. Так что свой орден Боевого Красного Знамени он получал уже в госпитале. Откуда впоследствии сбежал в родную часть, чтобы продолжать бить фашистов.
* * *
Позиции заняли скрытно, и потянулись тягучие часы и минуты ожидания. Виктор Ракитин нервничал, но виду не подавал. Все же он, «провалившись» в эти времена и этот мир, привык к иной войне – к штурмовым действиям в городе, огневой «зачистке» зданий. А вот так сидеть в промерзшем окопе и ждать было для него просто невыносимым. А еще его мучили сомнения, сможет ли он выстоять вот так – в открытом бою, лицом к лицу с врагом. Не замешкается ли?..
Ровно в двадцать-тридцать послышался гул моторов. На оборонительные рубежи красноармейцев из тьмы, в бензиновом чаде, лязгая стальными траками гусениц, накатывала смерть.
Где-то за линией немецких траншей глухими раскатами ударили гаубицы. Фонтаны мерзлой земли взметнулись над окопами и пулеметными гнездами красноармейцев. Артподготовка была недолгой, и на поле выкатилось с десяток немецких танков. В основном это были «легкие-средние» «Panzerkampfwagen-III» с довольно слабыми 50-миллиметровыми пушками. Их усиливало несколько более тяжелых танков «Panzerkampfwagen-IV» весом около 25 тонн. Вооружены они были короткоствольными 75-миллиметровыми пушками, за свой характерный вид прозванными «окурками». Вот эти «окурки» и «выплюнули» в сторону советских окопов раскаленную смертоносную сталь. Снова загремели взрывы, перепахивая позиции советских солдат.
Виктор Ракитин весь сжался в комок. Своей «памятью попаданца» он прекрасно знал, что эти танки отнюдь не самые мощные и даже проигрывают нашим «тридцатьчетверкам». Вот только где эти самые «тридцатьчетверки»? Если даже противотанковых «сорокапяток» на этом рубеже обороны было всего восемь штук?! А когда именно на тебя накатывается скрежещущий стальными траками гусениц и ревущий-грохочущий двигателем бронированный монстр, то в голове вообще уже ничего не остается, кроме дремучих инстинктов где-то в подкорке головного мозга и всеохватывающего животного ужаса. Самое страшное – то неотвратимое равнодушие, с которым наползает на тебя стальной динозавр в панцире из клепаной брони. Но чтобы воевать и выстоять – нужно преодолеть липкий страх и встать лицом к лицу с механической смертью.
