Сейчас на стенах советского «театра-трактора» висели красно-черно-белые нацистские штандарты со свастиками, а над зданием реял такой же флаг Третьего Рейха. Наверху боковых пилонов – «тракторных гусениц» – отчетливо просматривались в бинокль обложенные мешками с песком пулеметные гнезда.
Именно этот театр и предстояло штурмовать автоматчикам старшины Ракитина.
На площади стояли два открытых грузовика, немецкие солдаты что-то выгружали из кузовов в свете автомобильных фар и ручных фонариков. Всего Ракитин насчитал около двух десятков гитлеровцев только на площади.
– Так, братья-славяне, как только снайпера с бесшумными винтовками «отработают» часовых на входе в театр – устраиваем представление фашистам! Приготовить гранаты. Закидаем гитлеровцев и добьем их кинжальным огнем в упор!
– Есть, командир.
Позади глухо хлопнули выстрелы винтовок с «БРАМИТами». Стоящие у входа в театр немецкие часовые повалились в снег. Следующие выстрелы выбили пулеметные расчеты на крыше «театра-трактора». «Ворошиловские стрелки» продолжали методично выбивать «фрицев». В первую очередь пули достались водителям в кабинах грузовиков, пулеметчикам и офицерам.
При первых же приглушенных звуках выстрелов автоматчики старшины Ракитина рванулись вперед!
Виктор на ходу вырвал чеку и швырнул гранату в ближайший грузовик. В морозной ночи гулко хлопнул взрыв. Тут же с криками и воплями на снег повалились немецкие солдаты.
И тут грянуло громовое «Ура»! Окончательно сбитые с толку внезапным нападением, фашисты попытались укрыться в здании театра. Заливисто трещали пистолеты-пулеметы бойцов взвода старшины Ракитина. Советские автоматы Дегтярева и Шпагина в ближнем бою продемонстрировали подавляющее превосходство! Высокий темп стрельбы в сочетании с большой емкостью дисковых магазинов позволили создать плотный огневой вал. «Пожиратели патронов Шпагина» выплевывали раскаленную свинцовую смерть! В отрывистый треск советских пистолетов-пулеметов вплетались гулкие хлопки взрывов гранат. Кто-то из красноармейцев уже «угостил» немцев «огненным шнапсом» – на площади огромным костром пылал один из грузовиков. «Будет викингам погребальная ладья!» – со злостью подумал Ракитин, меняя диск в автомате. Немцы вместе с их бесноватым фюрером увлеклись скандинавской мифологией. Вот и получите ее обратную сторону. Хотя Вальхаллы гитлеровским карателям не видать – ведь валькирии приходят только за душами отважных бойцов, а не за поработителями и убийцами, которые сжигали целые деревни и расстреливали женщин и детей!
Виктор подбежал ко входу в театр первым, рванул на себя массивные дубовые двери, прижался к стене и швырнул в проем гранату. Совсем негромко хлопнул взрыв. Ракитин кувыркнулся вперед и «огненным колобком» вкатился внутрь, дав несколько очередей из пистолета-пулемета Дегтярева.
Следом за командиром внутрь ворвались и другие автоматчики. Дав несколько коротких очередей, скорее для острастки, они рассредоточились по зданию.
– Проверить этаж за этажом, все помещения. Заблокировать ходы-выходы, – приказал старшина Ракитин. Вот штурм и «зачистка» зданий были его «прямым профилем» еще по службе в спецподразделении МГБ ДНР. – Разбиться на отделения, первое отделение – за мной наверх! Красное знамя с собой?
– Так точно, товарищ командир!
Здание «театра-трактора» «зачистили» быстро. Кроме уничтоженных снайперами гитлеровцев в помещениях оказались лишь несколько солдат сменного караула. Легкораненого оберфельдфебеля и парочку уцелевших немцев захватили в плен, нужны были «языки».
Виктор Ракитин поднялся на крышу «театра-трактора» и сорвал с флагштока ненавистную тряпку со свастикой. Один из солдат протянул командиру красное полотнище. Знамя Победы затрепетало на морозном ветру над Ростовом-на-Дону!
* * *
Звуки ожесточенных перестрелок слышались от Театральной площади до Тринадцатой линии. Сама площадь была выбрана в качестве рубежа обороны отнюдь не случайно. Раньше это был пустырь между объединенными 28 декабря 1928 года в один город Ростовом и Нахичеванью-на-Дону. Через эту площадь немцы перегоняли технику навстречу наступающим советским войскам. А позиции, по сути, диверсантов-автоматчиков как раз перерезали важную коммуникацию внутри города, сковывая силы фашистских оккупантов.
Старшина Ракитин посадил за немецкие пулеметы своих людей, расставил на ключевых направлениях автоматчиков. Тыл здания прикрывал расчет «максима», а по фронту на крыше расположились снайперы с бесшумными винтовками и пулеметчики с «Дегтярев-пехотными» «ДП-27». Виктор раздал командирам отделений сигнальные ракеты для подсветки целей.
* * *
Сейчас Виктор был в своей стихии, организовывая круговую оборону. Да и огневые средства по своим функциям и тактике применения не слишком отличались от тех, что приходилось ему использовать на Донбассе в огневом 2014 году. Противотанковые ружья, пулеметы Максима, винтовки Мосина и самозарядные – Токарева тогда тоже были извлечены на свет Божий из тьмы музейных хранилищ. Даже пистолеты-пулеметы «ППШ» и пулеметы «ДП-27» использовались тогда донецкими ополченцами. Они также исправно «косили» старых врагов – фашистов и националистов всех мастей, которые пришли с оружием в руках на свободный Донбасс, неся на остриях штыков «новый европейский порядок».
Кстати, многие «экспонаты» были даже не выхолощены! Почистить, смазать – и снова в бой! После более чем полвека перерыва на мирную жизнь…
* * *
Немного погодя гитлеровцы все же пришли в себя после дерзкой атаки советских солдат. На площадь выкатился легкий танк чешского производства Panzerkampfwagen-38(t). Весом чуть меньше десяти тонн, с клепаной броней, тем не менее для пехоты он представлял серьезную угрозу.
Старшина Ракитин оценил опасность. Стены «театра-трактора» немецкий танк не прошибет даже из своей 37-миллиметровой неавтоматической пушчонки. Но вот выйти на прямую наводку и разнести баррикаду за дверями главного входа этот «панцер» вполне сумеет. К тому же под прикрытием брони вражеская пехота сумеет подобраться поближе и открыть прицельный огонь.
– Пулеметчикам – бить по смотровым щелям. Стеклов, Ярославцев, ко мне!
– Есть, – два молодых солдата в серо-зеленых ватниках подбежали к командиру.
– Возьмите бутылки с горючей смесью и гранаты и уничтожьте этот гребаный танк! Мы вас прикроем.
– Все сделаем. Командир, мы с Васьком – комсомольцы. Так что просим считать нас коммунистами.
– Хорошо, я отмечу в рапорте. А теперь – вперед!
Ракитину было тяжело на душе, он понимал, что отправляет солдат на верную смерть. Но ценой этих двух молодых жизней, возможно, будут спасены остальные бойцы его взвода. А они, закрепившись здесь и отвлекая на себя часть гитлеровских подразделений, возможно, спасут от гибели других солдат, которые сейчас готовятся к наступлению за Доном. Возможно…
«Прошу считать коммунистом!» – ну да, эта фраза была знакома Виктору по старым кинофильмам о Великой Отечественной войне в его «прошлом-будущем». Тогда, то есть уже вот сейчас, в войну, эти слова значили очень много. Коммунисты действительно были ударным отрядом и в бою, и в труде. Это потом они выродились в разжиревших бюрократов, продавших свою Родину за американские джинсы и жвачку. Так что уже другому поколению – их, теперешних тридцатилетних, пришлось с оружием в руках на Донбассе, в Чечне, в Сербии и в далекой Сирии исправлять страшные последствия глобальной исторической ошибки. Все это были звенья одной цепи – в том числе и возрожденный украинский национализм, с которым боролся Виктор Ракитин в своем времени. Намеревался бороться с фашизмом и бандеровщиной он и здесь…
