Внезапно до слуха младшего лейтенанта донесся характерный рев двигателей и скрежет стальных траков гусениц. Звук был необычный, и еще не видя, что за техника приближается, Виктор внутренне напрягся. Войну учишься воспринимать всеми органами чувств: вспышки выстрелов, кислый запах сгоревшего пороха и взрывчатки, звуки стрельбы, рев техники, грохот взрывов, солоноватый привкус крови на губах.
Когда Ракитин увидал, что вырулило из-за ближайшего дома, то судорожно зашарил на поясе, пытаясь нащупать противотанковую гранату. Приплюснутая, с низким силуэтом и характерной короткоствольной пушкой-«окурком», на Виктора надвигалась немецкая штурмовая самоходка! Присмотревшись, он увидел на борту бронированной артустановки красную звезду. Что за чертовщина?!
На боевой рубке головной немецкой самоходки с красной звездой восседал явно довольный собой невысокий, как большинство танкистов, крепыш. Он склонился и что-то крикнул, головная машина, дернувшись, встала. Вслед за ней остановилась и вся колонна, рев двигателей смолк.
– Эй, лейтенант, а где тут комендатура? – обратился крепыш к Ракитину. Из-под шлемофона выбивался пшеничный чуб, глаза танкиста смотрели весело.
– Ты прямиком возле нее остановился. Техника – трофейная? А то я чуть в штаны не наложил, когда немецкие самоходки увидал!
– Не боись, паря! «Звери» уже укрощены и выдрессированы, слушаются нас, как родных, – рассмеялся танкист, явно наслаждаясь произведенным эффектом. – «Артштурмы» мы еще зимой сорок первого стали захватывать под Москвой. Да столько накопилось, что впору свои части на трофеях организовывать. Вот и организовали – Отдельный штурмовой танковый полк поддержки. У нас тут – три средних немецких танка «Т-3» с неподвижной башней и несколько других трофеев. Танки немецкие, конечно – полное дерьмо, их легкие даже с нашими «бэтэшками» не сравнить! А вот штурмовые самоходки – хороши. Бегают швыдко, – ввернул украинское словечко танкист. – В бою неплохо себя показывают, да и конструкция очень продуманная. Опять же, ремонтировать их достаточно просто, и ухаживать тоже.
* * *
Трофейные немецкие самоходки и танки части Красной Армии стали получать уже с конца 1941 года, как раз после победоносной для советских войск битвы за Москву. А самоходки Sturmgeschütz-III советские войска начали захватывать еще летом 1941 года. Их стали обозначать как «Артштурм», то есть «артиллерийский штурмовой танк». Именно так немецкие самоходные установки назывались во многих советских документах. Созданные в качестве средства поддержки пехоты и танков, в Красной Армии они выполняли те же функции, причем – весьма неплохо.
Поначалу использование трофейной техники носило скорее стихийный характер. Командиры отдельных подразделений старались трофейными машинами усилить огневую мощь собственных подразделений. Но, как правило, после одного-двух боев поврежденную технику просто бросали. Еще одной существенной проблемой было пополнение боекомплекта. Если патронов к немецким пулеметам хватало, то снаряды к 75-миллиметровым пушкам достать было проблематично. Да и обслуживать и ремонтировать трофейные машины все же нужно было уметь. Потому и относились к такой технике по принципу – «постреляли и бросили».
Позже, в конце 1941 года, в Москве был организован централизованный ремонт трофейной немецкой техники. На территории завода «Подъемник» был создан бронетанковый ремонтный завод № 82. Благодаря близости железной дороги, большому количеству подъемного оборудования и другой необходимой технологической оснастки этот завод стал одним из крупнейших ремонтных предприятий в Москве.
На завод «Подъемник» в большом количестве поступала трофейная техника, а также танки, поставлявшиеся от союзников по ленд-лизу. Помимо непосредственно ремонта, бронетанковый ремонтный завод № 82 нередко занимался и переделкой бронетехники в специализированные машины. Например, в бронированные эвакуационные или артиллерийские тягачи. Ремонтировали здесь и трофейные немецкие самоходки «StuG-III».
Трофейная немецкая самоходка была высоко оценена советскими танкистами. «Артштурмы» довольно массово использовались в Красной Армии для непосредственной поддержки пехоты. Такая машина из-за своего низкого силуэта могла скрытно подойти почти вплотную к вражеской огневой точке и разнести ее несколькими прицельными выстрелами. Особенно хороши были трофейные «штуги» в городской застройке, а их 75-миллиметровые короткоствольные пушки были гораздо мощнее советских «сорокапяток», которые обычно придавались штурмовым пехотным группам.
Немецкая самоходка настолько понравилась советским командирам, что существовал даже проект перевооружения Sturmgeschütz-III советскими орудиями калибра 76 и 122 миллиметров!
Более того, такая самоходка под названием «СГ-122» на трофейном шасси «StuG-III», но со 122-миллиметровой советской гаубицей «М-30» в бронированной рубке была создана и успешно испытана летом 1942 года.
* * *
– Хороша «зверюга»! – Виктор Ракитин похлопал по борту трофейной самоходки.
– Это точно! – согласился танкист. – Пусть теперь и нам послужит. Будет теперь немчуру бить. Ну, ладно, мне нужно будет еще документы у вашего коменданта подписать.
Танкист забрался внутрь головной самоходки. Командирская машина осталась возле комендатуры, а остальная колонна немецких машин с красными звездами стальной змеей потекла по улице. Вскоре последняя из них скрылась за углом улицы.
Ракитин задумчиво вздохнул. Здесь, на Барвенковском выступе, концентрировались огромные силы людей и техники. Вон, даже трофейные немецкие самоходки пригнали… В принципе, оно и понятно – основные бои будут проходить в жилой застройке, на это и расчет командования. В таком случае использование самоходных орудий для поддержки пехоты вполне оправданно. Но, с другой стороны, до этих самых населенных пунктов еще дойти нужно… Хватит ли сил и умения войскам?..
Глава 13
Стальные магистрали войны
– Младший лейтенант Ракитин, назначаетесь старшим суточного комендантского наряда по железнодорожной станции Барвенково.
– Товарищ майор, у меня ж дел – по горло!..
– Витя, мне действительно поставить некого. Лейтенант Хижняк вон – ранен вчера во время авианалета. Капитан Трофимов и так вторые сутки на ногах, ему еще рапорт по вчерашним дезертирам писать и конвойным документы оформлять.
– Да расстрелять этих сволочей – и вся недолга!.. – тяжело вздохнул Виктор. На войне он многие вещи привык решать весьма кардинальным способом.
– Оно-то действительно, как ты говоришь – вернее будет. Но у штаба дивизии другое мнение, – ответил военный комендант. – В общем, до семнадцати-тридцати – свободен, до особых распоряжений. Подбери двух бойцов потолковее.
– У меня все – толковые.
* * *
Все, как обычно. Вечернее построение, развод караулов и патрулей, инструктаж, отметки в журнале. Комендант выписал документы Виктору и еще двум солдатам оперативного отряда. Ракитин проверил свой «ППШ», проконтролировал, чтобы оперативники сделали то же самое. Вообще-то офицер – старший комендантского патруля, заступал с личным оружием – пистолетом «Тульский Токарев-33». Но железнодорожный узел Барвенково имел исключительно важное значение для предстоящего наступления. Отсюда и повышенные меры безопасности, и строгий пропускной режим.
