— Я пошла!
— Начинаю снимать!
В колышущемся на слабом ветру длинном платье, прижав голые руки к груди, Кристина медленно шла по снегу по направлению к краю крыши по белой нетронутой плоскости. Было в этом что-то сказочное. Крадущаяся по снегу волшебная принцесса! И даже серый городской пейзаж за краем крыши картинку нисколько не портил, а скорее фантастически дополнял.
Картинка на экране монитора в самом деле была суперская. Следуя за Кристиной и обдумывая, какие спецэффекты потом надо будет наложить на это видео и какие фильтры применить, Гарик не сразу расслышал ее слова:
— Ты какой-то тормозной, ей-богу! Я тебе говорю, а ты не слышишь. Что молчишь-то? Мне до самого края идти или как? Я дальше не пойду, там высоко! А я высоты боюсь!
— Просто дойди до края, остановись и обернись, я сниму тебя крупным планом и дам панораму города.
— Я же сказала, что высоты боюсь, — не оборачиваясь, с злой капризностью в голосе произнесла Кристина. — Я замерзла, и к тому же меня сейчас уже просто вырвет от этой вони.
— Сделай, пожалуйста, еще пару шагов к краю крыши, — попросил ее Гарик и чуть было не прыснул со смеха, представив, что Кристину в самом деле тошнит, а он это все снимает. И после этого сразу же другая картинка: видео на ютьюбе, с блюющей на крыше певичкой, которое стремительно набирает кучу просмотров и лайков. Ведь именно такие видеоролики в последнее время чаще всего и набирают очень быстро массовую популярность!
— Я же сказала тебе, что высоты боюсь, — снова произнесла Кристина и, резко обернувшись, зло уставилась на Гарика. — Я уже замерзла вся. Так-то на улице, знаешь ли, не лето!
Гарик глупо улыбнулся. Он пообещал себе любым способом не сорваться сегодня и не запсиховать, но зато потом уже, когда материал будет готов, что называется, взять Кристину за жабры и дать понять, что работать надо так, как того требует продюсер.
— Край крыши в кадре выпирает, — достаточно спокойно сообщил он, глядя в монитор. — Из-за него вся картинка распадается. Сделай, пожалуйста, еще пару шагов в сторону края. Я досниму и сразу же после этого сделаем небольшой отдых.
— Нет, я сказала! Я же сказала тебе, что высоты боюсь. Ты меня что, не слышишь?!
— Всего пару маленьких шагов, — спокойно, но достаточно требовательно продолжил Гарик.
— Нет, я сказала! И все!
— Ладно! Стой на месте, отдохни пару секунд, а я пока запущу дрон и сниму тебя с высоты. И, наверное, в самом деле закончим на сегодня со съемками видео.
— Можно мне отсюда уйти? — все также сердито задала вопрос Кристина.
— Нет! Натопчешь новые следы и испортишь всю картинку. Постой, пожалуйста, на месте! И потерпи пару минут. Я быстро!
Кристина поежилась и, глядя вверх, на опостылевший ей уже летящий с неба снег, обхватила плечи руками.
Чтобы она в самом деле не психанула и не ушла, ссылаясь на то, что простыла от холода или устала, Гарик просто-таки бегом сбегал до сумки с аппаратурой, распаковал, включил и запустил в воздух дрон с подвешенной к нему камерой.
— Все! Смотри вверх и делай вид, что любуешься снегом, — крикнул он Кристине.
Дрон поднялся в воздух и описал над плоскостью крыши петлю, передавая на монитор в руках Гарика отснятую картинку.
— Супер! Со спецэффектами вообще будет бомба! Так и стой на месте, а я сниму тебя на удалении и приближении.
Размеренно жужжа, дрон под дистанционным управлением Гарика стал подниматься вверх, в белую заснеженную канитель. Фигура Кристины на мониторе стала уменьшаться и теряться за снегом, при этом площадь крыши на картинке разрасталась.
Это было красиво. Снежинки черкали на экране белые полоски, и при наложении впоследствии на картинку музыки вообще могла бы получиться очень даже неплохая работа.
— Что это? — в какой-то момент вдруг вперил глаза в экран Гарик. — Что за черт?! Что это?
Сначала он даже не понял, что это, но что этого здесь не должно быть априори, он догадался сразу. Дрон к тому времени поднялся уже на значительную высоту, на мониторе была видна уже значительная часть крыши.
Гарик с изумлением рассматривал то, что находилось всего лишь в десятке метров от него, с той стороны бетонной коробки выхода на крышу.
В поле зрения дрона на ровно заснеженной, без каких-либо следов, плоскости виднелась неподвижная фигура человека, причем располагалась фигура на плоскости ровной и правильной звездочкой.
— Мать моя женщина! — глядя на эту без каких-либо признаков жизни фигуру, ахнул Гарик.
* * *
Что-то определенно было не так!
Голова после вчерашнего болела, жутко хотелось пить, во рту пересохло.
Жанна проснулась, но глаза открыть не поспешила, лежала, делая вид, что спит, и даже не шевелилась, но при этом внимательно прислушиваясь к звукам в чужом помещении.
То, что она находится не дома, поняла сразу же по незнакомой, простоватой, с немного грубым бельем, жидкой подушке и жесткому, совсем не такому, как у нее дома, матрацу.
Окно в комнате, видимо, было слегка приоткрыто, и от него сквозило влажным, снежным холодом, и, если бы не этот свежий воздух, Жанне было бы не в пример отвратительнее и муторнее.
В голове что-то переклинило и никак не хотело двигаться дальше, в связи с чем Жанна совершенно не помнила, как попала в эту чужую постель. Впрочем, она и сама не хотела на этот счет как-то напрягать мозги, потому что любая мозговая деятельность сразу же отзывалась мучительной болью. В этой связи самым лучшим средством было просто лежать не двигаясь и вообще ни о чем не думать. Она хотела было даже снова уснуть, но и этого сделать не смогла.
Потом Жанна подумала, что долго так продолжаться не может, и нужно уже открывать глаза и «просыпаться», но поняла, что в комнате есть кто-то еще, и этот кто-то, боясь пошевелиться, терпеливо ждет ее пробуждения.
По идее, надо было бы попросить Виктора принести попить (а это был, наверное, именно он), но видеть его, даже просто встречаться с ним взглядом, Жанне после вчерашнего совсем не хотелось. Все, что произошло вчера сначала в машине, потом в офисе продюсерского центра, было неоправданно глупо и совершенно ни к чему. Теперь Жанна уже в полной мере глубоко сожалела, что вчера дала алкоголю возможность потерять контроль над ситуацией. И еще она переживала, что в ее взгляде Виктор сразу же прочитает крайнюю досаду. А если он еще и задаст при этом свой фирменный вопрос: «Что такая злая?», то ее просто порвет от негодования.
«Еще возомнит о себе невесть что!» — подумала она и тут же осознала, что на самом деле ей совершенно не важен этот чужой человек и его тупое мнение, а боится она в первую очередь саму себя и совестится прежде всего собственной негативной оценки своего вчерашнего легкомысленного поведения.
«Блин! Если бы была возможность вернуться во вчера и все исправить!»
