— Я только хочу сказать, что отношения между мужчиной и женщиной в самом деле сродни чему-то магическому и даже мистическому. Это и правда сложно объяснить словами. Это можно только почувствовать. И еще я хочу сказать, что так хорошо, как с тобой, мне ни с кем еще не было.
— Рада за тебя! — зло хмыкнула она.
Виктор на это никак не отреагировал, воспринял все совершенно спокойно, а Жанна подумала, что только с ним, в принципе, она может вести себя как самая настоящая бяка и злюка, он на это никогда не сделает ей какого-либо замечания и даже не обидится никогда.
«Может, в этом и есть настоящая гармония? — подумала она. — Ведь чаще всего так и бывает на свете, что один человек любит, а другой только позволяет себя любить?!»
— Жалко его, — в какой-то момент произнес Виктор.
— Кого? Леонида?! — усмехнулась Жанна и передернула: — Что ты, водитель, в этом понимаешь вообще?!
— Да все я понимаю, — совершенно спокойно ответил он. — Я ведь тоже когда-то писать песни и петь их пробовал. Только, в отличие от Леонида, в хит-парады не попадал никогда. И вообще, даже ни одного сольного концерта так и не дал.
— Ты?! — вспыхнула крайним удивлением и каким-то негативным восторгом Жанна. — Ты писал песни и пел их?
— Да. А что в этом такого удивительного?! — все так же спокойно ответил он. — Писал песни, и мне даже говорили, что очень неплохие. Одну из них, «Зову любовь», до сих пор музыканты в различных ресторанах России, Украины и других стран ближнего и дальнего зарубежья исполняют, только никто из них даже и не знает, кто автор этой песни, думают, что она из разряда народных. То, что моя песня в народе стала любима и популярна, меня, конечно, несказанно радует, а только при всем при том я в какой-то степени все же завидую Леониду.
— Ты меня с ума сегодня сведешь, — вставила Жанна.
— В отличие от меня, окончательного лузера и неудачника, Леонид-то на вершине славы все же побывал. Нет у него ничего — ни семьи, ни детей, ни угла, да, в общем, все, как и у меня, а только в отличие от меня у него хоть слава всенародная была. Хоть какое-то время на вершине хит-парадов он успел побывать, его до сих пор еще на улице узнают и даже в разные программы приглашают. А про меня никто не знает. Не ровен час, завтра-послезавтра исчезну, лопну, как мыльный пузырь, так никто этого даже и не заметит. Леонид мечтает жизнь назад вернуть, чтобы ее совершенно по-другому прожить, — усмехнувшись, продолжил он. — Да только глупости все это!
— Почему? — спросила Жанна.
— Потому что это карма! — зло выпалил он. — Хоть сто раз назад пленку перемотай, а только то, что тебе судьбой начертано, то и будет. И никак не иначе. И никак не по-другому!
Больше они ни о чем не разговаривали.
Жанна смотрела на дорогу, в глубокую ночь, и старалась вообще ни о чем не думать. В конце концов ее сморило, она закрыла глаза и, вжавшись в спинку пассажирского сиденья, задремала.
Она не проснулась даже тогда, когда подъехали к дому и Виктор осторожно поднял ее на руки. Она чувствовала силу его рук и где-то в забытьи представляла, как он несет ее, одетую в белое платье, к церковному алтарю. Он тоже, как и она, одет в белое. И уже тоненько так поют им где-то на клиросе, и свечи горят, и сквозь витражные окна церкви сочится яркий такой, дневной свет. И так от этого яркого света хорошо у Жанны на душе, будто и нет вовсе этих вечерних ее муторных странных предчувствий и поганого этого одиночества, похожего на тягучую патоку.
«В самом деле, может, выйти за Виктора замуж и нарожать ему детей?!» — в какой-то момент даже надумала было она и во сне своем, вдруг почувствовав на себе чей-то острый взгляд, резко обернулась назад. Странно, что все это время она даже и не вспоминала о Кришне. Вообще забыла про него, будто его и не было никогда. И вот теперь уже он стоял в праздничном белом костюме и белой рубашке с цветком в петлице один в пустом церковном зале, при этом в зале, как выяснилось, вообще не было никаких гостей. Только она, Жанна, Виктор и Кришна.
«Зачем он вообще приперся сюда?» — все еще пребывая в своем сне, вспылила она, и тут же притупившееся было чувство обиды на него снова оглушительной волной накатило на нее. В этом своем сне она хотела даже подойти и отхлестать его по лицу своим свадебным букетом. В этой своей неадекватной злости она в самом деле приблизилась к нему и в самом деле замахнулась на него рукой, но вдруг заметила, что Кришна стоит уже вовсе не в белом, а в черном костюме. И у нее, у Жанны, платье тоже уже вовсе не белое, а черное. И застывший у алтаря Виктор тоже весь в черном. И нет больше того яркого льющегося из окон света. И народу в церкви что-то уж очень много…
Оказавшись дома, в своей постели, Жанна сразу же зарылась поглубже в одеяло и снова задремала, хотя и слышала при этом, как в ванной какое-то время шумел душ, чувствовала, как замотанный после душа в полотенце Виктор неслышно двигался по квартире, как потом он тихонько приподнял одеяло и лег рядом с ней. И сразу же после этого где-то на грани яви и сна она резко развернулась к нему, обхватила руками его за шею и притянула к себе, буквально задохнувшись от аромата его простецкого шипрового одеколона. Виктор был готов к этому, он ждал этого. Он придвинулся ближе, и Жанна в полной мере снова ощутила силу и жар его нагого тела. На какой-то короткий миг их поцелуи слились, сразу же после чего Жанна скользнула горячими губами сначала по его скуле, а потом и по раковине уха, будто собираясь что-то произнести, но так ничего не произнесла, хотя Виктор в ожидании этого напрягся и замер. Она будто бы пошутила над ним и, понимая, что это лишь только начало, в диком восторге от этой своей выходки с силой оттолкнула его от себя, и он, скинув с себя одеяло, будто эпизодом какого-то страшного сна, неясной тенью в ночном сумраке квартиры нереально высоко, как ей показалось, возвысился над ней. И сразу же после этого вся ее шутливая смелость вкупе с восторгом бесследно исчезли, будто их и не было вовсе, хотя Жанна это никак и не показала.
Больше в эту ночь Жанна уже не спала; в желании взять все то, что ей было так нужно, она терзала острыми пальцами кубики пресса, плечи и грудь Виктора, распаляя его и без того уже вспыхнувшее яростным пожаром тело. Несмотря на то, что все еще Виктор возвышался над Жанной мощной монолитной скалой и каждый его мускул был напряжен и просто-таки источал стальную силу, в этот самый миг он, тем не менее, все еще был в ее власти. И уже через мгновение Жанна снова слегка толкнула его в грудь, и Виктор, будто в глубокую бездну, раскинув в стороны сильные руки, упал на спину. И на этот раз уже возвысившись над ним, Жанна снова, будто мстя ему за что-то, впилась цепкими пальцами в его плечи и грудь, только на этот раз уже не в пример сильнее. Виктор от этой боли не застонал, хотя и был где-то очень близко к этому, только с шумом втянул носом воздух, после чего с закрытыми глазами опрокинул голову в подушку. Понимая, что сегодня он стерпит любую ее выходку, Жанна, монотонно двигаясь, еще и еще терзала своими цепкими пальцами его торс и плечи. В какой-то момент он вскинул руки, будто крылья, пытаясь остановить ее, но Жанна тут же пресекла эту его попытку выйти из-под ее абсолютного контроля, после чего он уже и не думал даже по своей воле что-то менять. Царапая его кожу и будто дергая его напрягшиеся струнами нервы, она все ближе и ближе доводила его до болезненного вскрика, который тот из самых последних сил все еще сдерживал в себе. И когда этот крик, неизбежно переполнив чашу терпения, все-таки вылился, глухо потонув в темном сумраке комнаты, она не отпустила его и свою игру с ним не прекратила, продолжая терзать его, испытывающего уже не сладкую, а вполне реальную и ощутимую боль, пока сама не испытала то же самое, что совсем недавно испытал он, только, в отличие от него, с привкусом не полученной, а причиненной другому боли.
