Потом устроил прямую атаку на CNN, ставшую его заклятым врагом:
– У вас ужасная организация. У вас ужасная организация… Тихо… тихо…без грубостей… Не надо… Нет, я не дам вам слова… я не дам вам слова… Ваши фейковые новости…
И подвел итог:
– Этот отчет, первым делом, нельзя было печатать, только переводить бумагу. Говорю вам, этого нельзя было допускать. Двадцать два миллиона аккаунтов было взломано китайскими хакерами. У нас нет защиты, потому что нами правят люди, не знающие, чем они занимаются. Когда я стану у руля, Россия станет нас уважать. И не только Россия, но и Китай, который нас тотально использует. Россия, Китай, Япония, Мексика – все страны станут нас уважать гораздо больше, чем при прежних администрациях…
Избранный президент не только продемонстрировал воочию свои глубокие и горькие комплексы, он еще дал понять, что сам факт его избрания никоим образом не изменит его нефильтруемую речь из разряда “что в голову взбредет” и очевидно неконтролируемую демонстрацию ран, обид и гнева.
– По-моему, он классно отработал, – сказала после пресс-конференции Келлиэнн Конуэй. – Но СМИ разве признают! Они этого никогда не признают.
3. День первый
Джаред Кушнер в свои тридцать шесть гордился умением ладить со старшими. К моменту инаугурации Дональда Трампа он стал желанным посредником между тестем и истеблишментом – умеренными республиканцами, корпоративными интересами и нью-йоркскими толстосумами. Доступ к Кушнеру вроде бы давал встревоженной элите рычаг воздействия на взрывоопасную ситуацию.
Люди из ближнего круга также обращались к Кушнеру и частенько делились своим беспокойством по поводу их друга, избранного президента.
– Я даю ему хороший совет, что следует делать, и на три часа его хватает, а затем он безнадежно уходит от этого сценария, – пожаловался зятю Трампа один из них.
Кушнер, чья установка заключалась в том, чтобы все выслушивать, не предлагая отдачи, сказал, что он понимает тревогу собеседника.
Все эти влиятельные фигуры пытались донести суть настоящей мировой политики, которую, по их разумению, они понимали гораздо лучше будущего президента. Они были озабочены тем, что Трамп не осознает, с чем он столкнулся. И утверждали, что его безумию не хватает последовательности.
Каждый из собеседников как бы просвещал Кушнера в отношении ограниченности президентской власти: Вашингтон может как расстроить и подорвать ее, так и обеспечить всем необходимым.
– Не позволяйте ему выводить из себя прессу, не позволяйте ему выводить из себя Республиканскую партию и угрожать конгрессменам, иначе они вас отымеют, а главное, не позволяйте ему выводить из себя интеллектуальное сообщество, – сказал Кушнеру видный республиканец. – Если вы станете на них наезжать, они найдут способ с вами посчитаться, и вы получите расследование по России на два-три года, и каждый день будут происходить новые утечки.
На редкость уравновешенному Кушнеру рисовали впечатляющие картины с влиятельными шпионами и то, как разведслужбы передают секреты своим бывшим сотрудникам, союзникам в Конгрессе и исполнительной власти, а там и СМИ.
Одним из таких гуру, который часто названивал Кушнеру, был Генри Киссинджер. Киссинджер, своими глазами видевший, как бюрократия и спецслужбы восстали против Ричарда Никсона, рассказывал ему, с какими неприятностями, чтобы не сказать хуже, может столкнуться новая администрация.
Представление левого и правого крыла о существовании подпольной сети, куда входят разведслужбы и “тайное правительство”, вошло в брейтбартовский лексикон (“это глубоко”) и было взято на вооружение командой Трампа: “Он слишком глубоко копнул”.
Дальше следовали имена: Джон Бреннан, директор ЦРУ; Джеймс Клэппер, директор Национальной разведки; Сьюзен Райс, внешний советник Службы национальной безопасности; Бен Роудс, помощник Райс и любимец Обамы.
Рисовались киносценарии: клика разведчиков-наемников, раскопавшая изобличающие улики, связанные с безрассудством и сомнительными сделками Трампа, осуществит стратегию чувствительных, постыдных и отвлекающих утечек, что сделает управление Белым домом практически невозможным.
Кушнеру говорили снова и снова, что президент должен пойти на уступки. Он должен протянуть руку. Он должен умасливать. Это такие силы, с которыми шутить нельзя, было сказано ему с предельной серьезностью.
На протяжении всей кампании и еще жестче после своего избрания Трамп отзывался об американской разведывательной сети – а это ЦРУ, ФБР, СНБ и, в целом, семнадцать самостоятельных агентств – как о некомпетентной и лживой. (По словам одного из помощников, он это говорил “на автопилоте”.) Среди разнообразных двусмысленных высказываний Трампа, шедших вразрез с консервативной повесткой, особенно пикантно выглядели его выпады против американской разведки, основанные на ложной информации об использовании оружия массового поражения, что спровоцировало войну в Ираке, о литании Обамы на тему Афганистана – Ирака – Сирии – Ливии и других военных провалов разведки, ну а если вспомнить недавнее прошлое, то о не менее громких утечках и увертках в связи с предположительными отношениями Трампа и России.
Эта критика как будто сблизила его с “левыми”, которые на протяжении полувека делали пугало из американской разведки. Но в результате странного разворота либеральное сообщество и спецслужбы объединились в своем страхе перед Дональдом Трампом. Многие на левом фронте, громко и язвительно встретившие недвусмысленную оценку Эдварда Сноудена американской разведкой, которая объявила его предателем национальных интересов, а не просто информатором, выступившим из лучших побуждений, вдруг с ней солидаризировались в предположениях о вероломных связях Трампа с русскими.
Так Трамп оказался в опасном одиночестве.
Вот почему Кушнер, приступая к первым назначениям в новую администрацию, решил первым делом протянуть руку ЦРУ.
* * *
Трамп был не в восторге от своей инаугурации. Он рассчитывал на настоящую движуху. Том Баррак, его главный шоумен – в придачу к ранчо Neverland Майкла Джексона он прикупил Miramax Pictures у компании Walt Disney вместе с актером Робом Лоу, – хоть и отказался от должности главы аппарата, но, оставшись тенью своего друга в Белом доме, подрядился собрать денежки на инаугурацию и устроить событие – на первый взгляд, совершенно вразрез с образом нового президента, тем более что Стив Бэннон был против этакой популистской тусовки с выкрутасами, – в котором, пообещал он, будут присутствовать “легкая чувственность” и “поэтический флер”. Однако Трамп, поначалу умолявший друзей использовать свое влияние, чтобы заполучить перворазрядных звезд из тех, которые игнорировали это событие, позже стал выказывать раздражение и обиду, полагая, что эти звезды намерены испортить ему праздник. Бэннон, не только профессиональный агитатор, но и хороший утешитель, заговорил о диалектическом характере того, что у них получилось (не употребив при этом слова “диалектика”). Поскольку успех Трампа был неслыханным и уж точно превзошел все ожидания, медиа и либералам пришлось как-то оправдать собственное поражение – так он объяснил ситуацию новому президенту.
