Ашерон замер:
— Что ты сказала?
— Дион и Кам думают, что смогут вернуть свою божественность, а зачинщик у них — твой брат. Нужно ли говорить, что это может раскачать гору? — она рассмеялась. — Только представь, галльский бог войны, мой брат, который только и делает, что требует почета, накачивается вином и затем валится с ног, и твой брат, лучшая черта которого та, что он похож на тебя. И они думают, что глупость может привести их к славе. — Она фыркнула и снова рассмеялась. — Не могу дождаться, чтобы увидеть то, что придумали эти неудачники.
Ашерон уставился на нее. Она могла недооценивать их способности, но у него появилось смутное подозрение о том, что они намереваются сделать.
На Марди Гра граница между этим миром и тем, в котором держали Атлантскую Разрушительницу, будет очень тонка.
Была только одна причина, почему Стикс был частью их плана…
Они хотели освободить Разрушительницу, и единственный способ сделать это — убить Эша.
Так или иначе, он собирался не допустить этого. Когда наступит Марди Гра, все получат большой сюрприз. Они понятия не имеют, с кем и с чем имеют дело. Никто не сможет командовать и управлять Разрушительницей. Однажды спущенная с привязи, она была самой безжалостной древней богиней, которую только можно вообразить. Она, у кого был убит каждый член ее собственной семьи, разрушит Землю до основания, и никто не сможет ее остановить или снова заключить в тюрьму.
И если Камулус и Дионис надеялись заключить с ней сделку после того, как убьют его, значит они были жалкими глупцами.
Он почти улыбнулся, представив, как эти двое пытаются с ней договориться. Карнавальная ночь обещала быть весьма интересной.
— Между прочим, — обнаженная Артемида вытянулась на кровати, проведя стопой по его спине с равнодушной нежностью, — пока ты был здесь, твои детишки вели себя очень плохо.
Эш прекратил растирать запястья и посмотрел на нее:
— Что ты имеешь ввиду?
— Откровенно нарушив твой приказ, Зарек покинул дом сегодня рано вечером и подрался с Тэлоном во Французском квартале.
В нем проснулся гнев.
— Что? Когда?
— Около двух часов назад.
— Черт возьми, Артемида, — зарычал он, — почему ты не сказала мне?
Она пожала плечами и погладила себя по обнаженным грудям, желая привлечь к себе его внимание:
— Мне нравилось, где ты находился, и я знала, что если скажу, ты уйдешь.
Эш впился в нее взглядом. Ее эгоизм не знал никаких границ. Злясь, он щелкнул пальцами и вернул одежду на свое тело. Потом перекрасил волосы в черный цвет и подхватил с пола рюкзак.
— Я ненавижу, когда у тебя волосы такого цвета, — раздраженно сказала она, снова сделав его блондином.
— Прекрасно, единственный цвет, который я ненавижу больше, чем блонд, это темно-рыжий.
Он опять сделал свои волосы черными и мгновением позже придал ее прическе соответствующий оттенок.
Ее разъяренный вопль эхом отразился от стен храма, когда Эш дал себе ментальную команду вернуться в Новый Орлеан.
Саншайн почувствовала прилив адреналина, когда они подъехали на мотоцикле к Авеню Урсулинок, 688. Это было лучшее место в городе, где можно встретиться с друзьями, хорошо поесть и найти развлечения на любой вкус.
— Ты не сказал, что мы собрались в Санктуарий.
Тэлон нахмурился:
— Ты знаешь про Санктуарий?
— Сладкий, в городе нет ни одной женщины, которая не знала бы о Санктуарии — Стране Прекрасных Божеств. Черт, мы с подружками хотим собраться и проголосовать за вручение премии Мамаше Ло за ее политику против найма любого, кто не накачан как следует.
Она заметила оскорбленную гримасу на его лице и не смогла сдержать смех.
— Не то чтобы ты не накачан. Ты безусловно можешь выдержать сравнение с обаяшками из Санктуария. Но послушай, ты никогда не замечал, что это место похоже на Hooters
[72]
для женщин?
— Нет, могу честно сказать, что никогда не замечал, насколько там красивы мужчины. Меня это никогда не заботило.
С внешней стороны клуб являлся типичным для Нового Орлеана зданием, построенным в 1801 году. Стены были сложены из кирпича цвета ржавчины, и огромная вывеска раскачивалась над дверями в стиле старинного салуна. На ней была нарисована полная луна над холмами и припаркованный мотоцикл, и она гордо провозглашала это место как «Санктуарий, Дом «Howlers»
[73]
. «Howlers» были в клубе камерным джаз-оркестром, а также группой из очень красивых мужчин.
Бар работал двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю и принадлежал семье Пельтье. У хозяйки, Мамаши Ло, было одиннадцать сыновей-жеребцов, которые тоже гарантировали этой женщине награду за украшение города.
Каждый из них был превосходным образчиком мужчины, заставлявшим женщин задыхаться.
Когда они входили, у дверей стоял Дев Пельтье — один из четырех близнецов, постоянный вышибала в клубе. Саншайн никогда не встречала женщины, которая не хотела бы отправиться домой с любым из этой четверки. Впрочем, они хотели забрать домой их всех и использовать наподобие книжных зажимов у себя в спальне. Только совсем не книги желали быть зажатыми между братьями.
У Дева были пронизывающие синие глаза и длинные, до середины спины, волнистые светлые волосы. Как ей было известно, он единственный из всей четверки имел татуировку в виде стрелы и лука на руке.
Она замерла, осознав, что знак идентичен тому, который был на плече у Тэлона.
— Привет, приятель, — произнес Дев знойным низким голосом со смешанным французско-каджунским акцентом, заметив Тэлона. Они поздоровались, подняв руку и хлопнув друг другу по ладоням. — Где пропадал?
— Там, сям. А ты?
Дев ответил ему с лукавой усмешкой:
— В основном тут и там.
Тэлон усмехнулся:
— Я туда не собираюсь.
Дев посмотрел на нее и подмигнул:
— Привет, малышка Саншайн, почему ты болтаешься с этим неудачником? Ты проспорила или что?
— Или что, — ответила она с улыбкой.
— Ты знаешь Дева? — тело Тэлона напряглось, как будто эта мысль заставила его ревновать.
— Она часто приходит, — ответил вместо нее Дев, — они с Эйми играют в пул в задней части.
