Глаза Алиссы расширились.
– Переступить обозначенные тобой границы, – прошептала она. – Вторгнуться в запретную область. Уничтожить большой город – или два. Затем отключиться от силы и ждать, пока ты выполнишь свою угрозу.
Крафт кивнул:
– Он рассудил бы, что если начнет массовое уничтожение, то я – вне зависимости от того, как сильно мне хочется жить – активирую устройство, чтобы остановить дальнейшее кровопролитие. – Он сделал паузу. – И тогда он остался бы цел и невредим, а меня не стало бы.
Алисса снова ощутила благоговение перед Бреннаном Крафтом. Не перед его почти полным всемогуществом, а перед его гением. Его выкладки были безупречно точны.
– Итак, мне жизненно важно было каким-то образом – да так, чтобы он ничего не заподозрил, – подсунуть ему код активации от моего выдуманного устройства. Дабы он не решил прибегнуть к массовым убийствам ради того, чтобы я сам включил это устройство. Но это была одна из самых сложных проблем, с какими мне когда-либо приходилось сталкиваться. Задним числом решение кажется очевидным, но, поверь, я весь мозг сломал, пытаясь вычислить, как мне это сделать. Во-первых, ты должна была поверить, что я вот-вот стану для мира такой же угрозой, какой стал Аль-Йад. Поверить, что я смог убить моего друга Эбена Мартина. Поверить, что разрыв моей связи с полем нулевой энергии сможет вернуть мне душевное здоровье – чтобы Аль-Йаду стало понятно, что ты веришь во все это. И расчет времени должен был быть безупречным. Как ты, наверное, уже догадалась, я рискнул сказать Эбену, что квантовое зеркало было в конечном итоге всего лишь выдумкой, блефом. Мне нужно было привлечь его к операции на этом этапе.
Алисса покачала головой, чувствуя себя полной дурой. Конечно же, Эбен участвовал во всем этом. Ей следовало понять это куда раньше.
– Я должен был заставить тебя поверить в то, что я превратился в монстра. Сообщение, которое послал тебе Эбен – с объяснениями насчет квантового зеркала и с приложенным к основному тексту кодом активации, – должно было выглядеть совершенно достоверным. Словно отчаянный шаг. Аль-Йад должен был получить от тебя неопровержимое подтверждение того, что я стал чудовищем. Опасностью для всех живущих – до такой степени, что оказался способен убить своего лучшего друга. И это стало бы идеальным объяснением того, почему Эбен послал тебе код активации и приказ убить одновременно и меня и Аль-Йада.
Это объясняло часть тех вопросов, которые Аль-Йад задавал ей во время допроса на детекторе лжи. Он прочел послание Эбена и хотел удостовериться, что все пошло настолько плохо, чтобы она и Эбен задумались о возможности убить Брена. Аль-Йад был чрезвычайно осторожен и въедлив, как и ожидал от него Брен. Чтобы письмо Эбена Мартина стало достоверным, Аль-Йад должен был поверить, что Брен сошел с ума и обратился против своих друзей. А это означало, что в это прежде всего должна была поверить сама Алисса.
– Значит, когда ты кричал на меня, – произнесла она, – когда ты впадал в ярость… все это было только спектаклем?
Крафт опустил глаза:
– Это было самое трудное, что мне когда-либо приходилось делать. – У него был такой вид, словно его вот-вот стошнит или он ударится в слезы при воспоминании о том, какую роль он был вынужден играть.
Последовала долгая пауза, пока Крафт пытался справиться с собой.
– Алисса Аронсон, – сказал он наконец, – я люблю тебя. Я любил тебя с самых первых дней в Коста-Рике. Я хотел бы заявить об этом во весь голос, открыто, чтобы весь мир узнал о моей любви. Но я не мог. Необходимость держать это в себе убивала меня, но подобное признание лишь осложнило бы положение – для нас обоих. Потому что даже в те дни я знал, что вскоре мне придется сделать все ради того, чтобы ты стала бояться меня. Придется бранить тебя и унижать тебя – чтобы ты пришла к мысли, что я схожу с ума.
Алисса не знала, что на это ответить, поэтому просто промолчала.
Крафт взглянул на часы на экране своего телефона и вздохнул:
– Я давным-давно должен был позвонить Эбену, чтобы сообщить ему, как все прошло. Я ему обещал. Он ужасно беспокоится за тебя. Поэтому давай ненадолго прервем наш разговор.
– Сколько времени у нас осталось, прежде чем кто-то осознает, что случилось, и заявится сюда?
– Довольно много. Я накрыл все поместье оглушающей волной. Мы единственные, кто остался в сознании, так что нам никто не помешает. Но даже когда все очнутся, полагаю, никто сюда не придет. Насколько я знаю Омара Хаддада, он удостоверился в том, что никто и близко не подойдет к этому особняку в течение тех восьми часов, пока он лишен силы.
Минуту спустя Крафт уже докладывал Эбену:
– Мы от него избавились! Все сработало, как надо.
– А Алисса? – немедленно спросил Мартин.
– В полном порядке, по крайней мере, физически. Я как раз объясняю ей, что же произошло.
– Можно мне с ней поговорить? – попросил Мартин.
Крафт передал Алиссе телефон, а сам деликатно отошел на некоторое расстояние.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил Эбен.
– Не знаю, – отозвалась она. – Вы с Бреном совершенно перегрузили мои мозги. Слишком многое из того, в чем я была уверена, обернулось абсолютно другой стороной. Последний месяц был кошмарным. И как раз в тот момент, когда я была в таком глубоком отчаянии, что едва не потеряла связь с реальностью, появляется Брен и бросает все, что я знала, все, что я чувствовала, все, что я думала, в огромный блендер и нажимает на кнопку «пуск».
Алисса покачала головой, морщась, словно от боли.
– Аль-Йад дал мне прочитать твое сообщение. Под финал всего этого я была уверена, что и ты и Брен – вы оба мертвы, – прошептала она, чувствуя, как перехватывает горло.
– Прости меня, пожалуйста, Алисса. Это сообщение и должны были перехватить. Но я имел в виду именно то, что написал в нем. Я питаю к тебе самые теплые чувства. Ты необычная женщина. Поступать так с тобой было отвратительно, и мне ненавистна сама мысль о том, что мы тебя обманывали. Но ты должна знать кое о чем. Во-первых, Брен рисковал своей жизнью, пытаясь сделать так, чтобы не пришлось рисковать твоей. Он пробовал сам убить Аль-Йада, прежде чем перешел к выполнению плана, в котором ты была задействована. Я говорил ему, что попытка сразиться с Аль-Йадом лицом к лицу слишком опасна, слишком рискованна. Но он не слушал меня. Он готов был пойти на что угодно, лишь бы ему не пришлось так поступать с тобой. Лишь бы не обращаться с тобой, как с грязью, ради того, чтобы ты возненавидела его. И особенно он не хотел отдавать тебя в руки Аль-Йада. Для него это было самым последним средством.
Алисса кивнула. До сих пор она не могла понять, почему Крафт был так решительно настроен рискнуть всем ради стычки с Аль-Йадом. Теперь она это знала.
– И еще ты должна поверить, – продолжал Мартин, – что как бы мне ни было трудно вводить тебя в заблуждение, для Брена это было в десятки и сотни раз больнее. Ты не единственная, кто звонил мне в слезах. После того как он притворился, будто совсем съехал с катушек, пугал и унижал тебя, он позвонил мне, и я долго приводил его в чувство. Он говорил мне, что больше не может этого выдержать. Что мы должны отказаться от этого плана. Что он отказывается подвергать тебя опасности. Отказывается притворяться мерзавцем по отношению к тебе. Мне пришлось заставить его вспомнить, ради чего все это затевалось. Потребовалось все мое красноречие и вся способность убеждать, чтобы он продолжал и дальше следовать этим курсом. Он очень любит тебя, Алисса. И необходимость так обращаться с тобой раздирала его изнутри. После этих наигранных вспышек гнева он улетал прочь не потому, что хотел на ком-то выместить злость и потренироваться в своем мастерстве, а затем, чтобы ты не видела, какую боль ему причиняет это притворство. Честное слово.
