— Пусти меня! Я ей глотку перерву!
Ашерон оттащил его назад.
— Оставь ее, Зарек. У нее сейчас другие проблемы.
Зарек зашипел на Артемиду, обнажая клыки.
И вдруг… они исчезли.
Зарек остановился, провел языком по новым, человеческим зубам.
— Это подарок, — проговорил Ашерон.
Это немного успокоило Зарека; но окончательно он забыл о ярости, когда Астрид, подойдя сзади, обняла его за пояс и прижалась к нему всем телом. Спиной он ощущал ее мягкие нежные груди.
Прикрыв глаза, он наслаждался этим ощущением.
— Ты свободен от Артемиды, Зарек, — прошептала ему на ухо Астрид. — Ты невиновен и бессмертен. Скажи, как бы ты хотел провести вечность?
— На пляже в каком-нибудь жарком местечке.
У Астрид упало сердце. Как ни глупо, но она ждала, что он скажет: «С тобой».
— Понятно.
— Но больше всего, — проговорил он, повернувшись к ней и сжав ее лицо в ладонях, — я хочу всех разозлить!
— Всех разозлить? — Астрид совсем сникла.
— Вот именно! — ответил он, одаривая ее редкой улыбкой. — Подумай сама: если я уйду мы с тобой будем несчастны, но все остальные только обрадуются. А если возьму тебя с собой, мы будем счастливы, но все остальные страшно разозлятся! Особенно эта твоя шелудивая псина, по недоразумению считающая себя волком. Знаешь, для меня это большой соблазн!
Астрид подняла брови.
— Если ты надеешься этим меня соблазнить, Прекрасный Принц, то…
Договорить она не успела, он прервал ее поцелуем, от которого внутри у нее все растаяло.
Не вскоре он оторвался от ее губ и взглянул в лицо своей возлюбленной.
— Астрид, идем со мной.
— Зачем я тебе?
Он смотрел на нее, и глаза его сияли, как звезды.
— Затем, что я тебя люблю. Без тебя я умру от холода даже на самом жарком пляже. Ты нужна мне, моя звезда.
Смеясь от счастья, она прильнула к нему.
— Тогда — нас ждет Бора-Бора!
[15]
Зарек снова не дал ей договорить, он вновь поцеловал любимую.
И поцелуй этот длился целую вечность.
Глава 15
Эш отворил дверь в тесную мрачную камеру — место заточения Таната.
В сердце его боролись противоречивые чувства. Какая-то его часть жаждала крови Таната — за смерть Бьерна, за всех, кому он причинил боль. И более всего — за Сими.
Но в то же время он понимал, почему Танат обезумел.
Разве ему самому не знакомо подобное безумие? Что же еще заставляет его жить?
Танат поднял голову. Бледное, измученное лицо.
— Кто ты?
Эш сделал еще шаг, и свет, сочащийся из дверного проема, осветил скорчившегося на полу узника.
— Зови меня судьбой, брат мой. Я пришел дать тебе успокоение.
— То есть убить?
Эш покачал головой. Приблизившись к Танату, извлек из ножен у него на поясе свой кинжал. Поднеся его к глазам, всмотрелся в древние клинописные значки, покрывающие лезвие. Как все атлантийские кинжалы, этот был волнистым от острия до рукояти. Перекрестье его было сделано из чистого золота, а в центре сверкал огромный рубин.
Кинжал давно погибшего народа, ныне почти забытого и превратившегося в миф. Бесценное сокровище.
В руках злодея или глупца это оружие может не только ранить Сими, оно может уничтожить мир.
Ашерон ощутил прилив ярости. Порой все силы, весь самоконтроль едва удерживали его от того, чтобы свернуть Артемиде шею.
Но его задача — в другом. Нравится ему это или нет, но он призван охранять ее. В том числе и от ее собственной глупости.
Призвав свою сверхъестественную силу, Ашерон приказал кинжалу распасться на молекулы.
Теперь ничто и никогда не причинит вреда Сими.
И ничто не уничтожит мир. По крайней мере, пока Ашерон стоит на страже.
Он протянул Танату руку.
— Встань, Калликс. Я хочу предложить тебе сделать выбор.
— Откуда ты знаешь мое имя?
Эш подождал, пока Танат, приняв его помощь, поднимется на ноги, и лишь затем ответил на его вопрос:
— Я знаю о тебе все. Скорблю о том, что ты потерял, и еще более о том, что я не сумел это предотвратить.
— Это сила Таната, верно? — тихо спросил Калликс. — Другой Танат, а не Зарек убил мою жену?
Эш кивнул. Тогда, много столетий назад, он попытался стереть и воспоминания Калликса, но Артемида вернула аполлиту память, чтобы сделать его своим слугой. Люди говорят: абсолютная сила разрушает абсолютно.
— Нет! — прошептал Калликс. — Разрушает не сила, а месть.
Эш рад был видеть, что аполлит, низверженный в Тартар, начал лучше понимать, что довело его до такого состояния.
— Ты сказал, что предложишь мне сделать выбор? — поколебавшись, спросил Калликс.
— Могу предложить тебе два пути освобождения. Ты получаешь свободу и обретаешь вечный покой в полях Элизиума
[16]
— или отправляешься жить в Цинциннати, штат Огайо.
— Что за Цинциннати? — нахмурился Калликс.
— Симпатичный город в стране под названием Америка.
— И что мне там делать?
— В Университете Огайо учится одна первокурсница, с которой, мне кажется, ты захочешь познакомиться.
Раскрыв ладонь, Эш показал своему собеседнику юную девушку — красивую голубоглазую блондинку; она выходила из аудитории вместе с веселой стайкой подруг.
— Дирка! — выдохнул Калликс; голос его дрогнул и прервался.
— Сейчас ее зовут Эллисон Грант. Она человек.
Калликс поднял на Эша полные муки глаза.
— Но ведь я — аполлит! Через несколько лет мне предстоит умереть.
Ашерон покачал головой:
— Если ты выберешь ее, то тоже станешь человеком. О том, как был Калликсом и Танатом, ты забудешь. В твоем мире не будет больше ни даймонов, ни аполлитов. Ни Темных Охотников, ни древних богов. Все это будет тебе неведомо.
— Как же я найду ее, если не буду ее помнить?
Эш сжал ладонь, и изображение Дирки исчезло.
