– Даймоны?
– Вампиры. В отличие от ваших теле– и кинофильмов, реальные вампиры питаются не человеческой кровью, они питаются человеческими душами. Если они забирают душу Охотника-Оборотня или медиума, тогда они получают его силы и способности. Даймоны по-настоящему могущественны и способны поделиться этими силами еще с кем-нибудь. Отец регулярно приносит им жертвы, чтобы они оставили стаю в покое и дали ему немного их магии.
– Жертвы?
Он вздохнул, как будто эта мысль причинила ему боль.
– Он делает вид, что кто-то в стае оказался предателем и оставляет его даймонам. Последние из его жертв – Фанг и я. Я знал, что он вышлет за нами убийц, потому что даймоны не вернулись, чтобы поделиться с ним магией.
Она не могла представить ничего хуже этого. Его отец приговорил его к смерти. Его мать ненавидела его и тоже с радостью убила бы.
Бедный ее волк. Не удивительно, что с ней ему спокойно.
– Ох, Вэйн, мне так жаль.
– Все хорошо. Я только удивлен, что мой отец ждал так долго, чтобы подставить нас. Думаю, единственной причиной, почему он не сделал этого раньше, было то, что со всеми его недостатками, больше всего на свете он любил мою сестру Аню, а она любила нас. Не думаю, что он хотел причинить ей боль, убив нас, пока она была жива. Но когда она умерла…
– Он пришел за вами?
Вэйн кивнул.
Она прижала его голову к своей груди, желая все исправить и понимая, что не может. Но, по крайней мере, Вэйн, казалось, примирился с прошлым, со своими родителями и их безрассудной ненавистью к нему. Его сила поражала ее. Она не знала никого, кто, имея прошлое, наполненное подобной болью, оставался таким сострадательным и любящим.
– На что похожа жизнь в твоей коммуне? – спросила она, поражаясь, с каким достоинством он нес свои остальные шрамы.
– Ну, не знаю. Мы живем, как звери. Остаемся в основном волками, если не уходим в город за чем-нибудь.
– Например, за едой?
– Или сексом. Секс приятнее, когда ты в облике человека, а не волка. Намного больше возможностей к стимуляции, особенно, для наших женщин.
Это – тема, которую она не желала обсуждать. Ей не нравилось представлять Вэйна с кем-то еще. Но, во всяком случае, она не боялась, что он изменит ей. Можно много чего сказать по этому вопросу. В настоящий момент ее сестра разводилась как раз из-за этой причины.
– Так что, вы в основном живете как волки? – спросила она.
Он кивнул.
– Для катагарийцев это действительно легко, так как волчья форма для них – основная. Они принимают ее всегда, когда ранены или отдыхают.
– Но ты – аркадианин.
Он застыл, и она поняла, что это беспокоит его.
– Да, для меня жестокой пыткой было оставаться в теле волка. Одна из причин моего могущества в магии в том, что мне пришлось научиться направлять мою энергию на сохранение волчьего обличья, когда я сражался, был ранен или спал. Все то, что должен был делать как человек.
– А татуировка на твоем лице?
– Она – как родимое пятно. – Он медленно выдохнул, и она снова появилась на его лице.
Брайд проследила пальцем завитушки, которые казались странно красивыми.
– Стражи – это защита аркадиан. – объяснил он. – Когда аркадианин достигает зрелости, парки выбирают того, кого считают достаточно сильным, чтобы охранять мир от слэйеров или животных, которые охотятся на аркадиан или людей.
Она вздрогнула, поняв его рассказ.
– Значит, став человеком, ты продолжал жить с волками, и потом превратился в их худшего врага?
– Да.
Ее сердце болело за него.
– Ты, наверное, был в ужасе. Почему ты не ушел?
– Наверное, мне следовало, но я был молод и напуган. Я ничего не знал о аркадианах, и еще меньше о людях. Помнишь, ребенком я был волк. Нашему молодняку не разрешается находиться рядом с настоящими людьми. Я понятия не имел, как вести себя или контактировать с вашим миром. Именно поэтому я заключил с Ашероном сделку, чтобы он перенес меня в прошлое для встречи с матерью. Я думал, когда скажу ей, что я больше не животное, она поможет мне приспособиться.
– Но она не сделала этого.
– Нет. Она назвала меня лжецом и прогнала.
Она убила бы Брайани за это. Что это за мать, которая так жестока? Но, с другой стороны, в мире повсюду присутствовала жестокость, даже там, где ей не следовало быть.
– А Фьюри проходил через те же самые вещи, только наоборот?
– Да.
Она не представляла, кому из них было хуже. Вероятно, Фьюри. У него не было брата или сестры, принявших его.
– Значит, после встречи с Брайани ты вернулся в стаю?
Он кивнул.
– Это все, что я знал, к тому же не мог просить Фанга и Аню уйти из стаи ради меня. Я думал, что если мой отец убьет меня, у них, по крайней мере, все еще останутся дом и защита.
– И никто никогда не узнал правды о твоей основной форме?
– За исключением Фанга и Ани, и, несомненно, Фьюри. Я должен был понять, когда он пришел к нам. Но он всегда таился. Штефан и другие пытались превратить его в омегу, но он не поддался. Недостаток магии он восполнял грубой силой и готовностью убить каждого, кто столкнется с ним.
Рука Брайд в его волосах замерла, когда она пыталась понять его слова.
– Омега?
Вэйн поцеловал ее живот.
– В каждой стае имеется козел отпущения. Это всегда мужчина, и называется волком-омегой.
– Отвратительно.
Он приподнялся и пристально взглянул на нее.
– Это – природа, а мы – животные. Ты сказала, что хочешь узнать меня, поэтому я отвечаю на все твои вопросы о моем мире, какими бы отвратительными не были ответы.
Брайд пробовала представить того Вэйна, которого она знала, холодным и беспощадным. Было трудно это сделать, когда он смотрел на нее с любовью и страстью в глазах.
– Ты когда-нибудь нападал на омегу?
Он отрицательно покачал головой.
– Обычно я вставал между омегой и остальными. Это причина, по которой стая ненавидит меня. Фанг всегда считал, что я идиот, раз меня это беспокоит.
Ее душа воспарила. Он – хороший человек, даже будучи волком. Она не должна была в нем сомневаться.
– Я не думаю, что ты – идиот. Я думаю, ты замечательный.
Он поцеловал в ответ.
Кто-то постучал в дверь.
– Эй, Вэйн, – позвал Отто из-за двери. – Я хотел сказать вам, двоим, что обед через час, так что если вы хотите поесть вместе с Валериусом, будьте в гостиной без опозданий, или случится ядерный взрыв.
