— Но как?
Савитар вздохнул прежде, чем ответить.
— Богиня встанет у них во главе и покажет им, как охотиться на человеческие души, чтобы обойти проклятие Апполона.
Ашерон был в ужасе.
— Я не понимаю. Зачем кому-то делать такие вещи?
— Потому что вселенная очень сложна, и это деликатное равновесие всех вещей должно соблюдаться.
— Да, но если ты знаешь, что эти люди умрут, разве ты не можешь остановить богиню, чтобы она не обучала их?
— Я мог бы, но это раскроет все существование вселенной.
Отчаяние пробежало по Ашерону. Он ничего не понимал. Почему кто-то отказывается помочь другому, если у него на это есть силы и возможности? Савитар взял случайный камень с земли и положил ему на руку.
— Скажи мне, что случится, если я брошу его изо всех своих сил?
Ашерон нахмурился, пока не увидел картинку у себя в голове. Камень, летящий быстро по воздуху… пока не попал мужчине в плечо, ранив его. Но нет, не простому мужчине, а солдату. Его рука стала увечной. Рана от камня привела его к тому, что он стал нищим и попрошайкой… Куча народа умрет только потому, что этот солдат больше не сможет защищать их в битвах, которых даже не будет в грядущих годах. Но как же быть с теми людьми, которые умерли…
— Это повторяется снова и снова, — сказал Савитар, — одно крохотное решение: кинуть этот камень или уронить его? И тысячи жизней изменятся из-за одного безобидного решения.
Он бросил камень на землю. Теперь он снова стал безвредным, а история продолжила писаться в том направлении, в котором ей и было положено. Савитар улыбнулся Сими, которая заснула у него на руках.
— Мы с тобой прокляты, так как понимаем, как даже самое незначительное решение может повлиять на всю остальную вселенную. Я знаю, что должно будет случиться. Чему нужно случиться. И если я остановлю нечто простое, как бросок камня, то это может повести за собой катастрофические последствия. И, тем не менее, в отличие от тебя, я не могу увидеть будущее, пока не начну действовать. В тот момент, когда я сделал первый шаг, я смогу увидеть все, что должно произойти с этой точки зрения. Ты счастливчик. Ты всегда будешь видеть будущее, перед своими действиями.
— Но я ведь не видел смерть своей сестры.
— Нет. Греческие мойры, когда прокляли тебя, ослепили по отношению к твоим близким. Любой, кто хоть что-то для тебя значит, будет черной дырой для тебя.
— Но это же неправильно.
— А теперь держись парень. Это еще хуже. Ты никогда не сможешь увидеть свое собственное будущее или тех, кто серьезно влияет на твое будущее.
Ашерон сжал зубы от такой несправедливости.
— А ты можешь видеть его?
— Именно поэтому я и здесь.
— Тогда расскажи мне, что там?
Савитар покачал головой.
— Просто потому что ты можешь, не значит, что ты должен. Если ты будешь знать, чего ждать, то будешь избегать того, что должен делать, чтобы все было на своих местах. Одно маленькое безвредное решение и твоя судьба пропадет навеки.
— Но ты же можешь видеть свое будущее.
— Только когда я уже начал действие и ничего не смогу изменить.
Ашерон покачал головой, пытаясь понять, кто из них был больше проклят. Тот, кто был слеп или тот, кто все мгновенно видел и был бессилен что-либо изменить. Савитар похлопал его по спине.
— Я понимаю, насколько запутанным все выглядит для тебя. Иметь такие силы и такие знания и не знать, как их применить.
Ашерон кивнул.
— Это сложно.
Савитар улыбнулся.
— Поэтому первым делом я обучу тебя искусству борьбы.
— Но почему борьба?
Савитар засмеялся, пока они шли.
— Потому что тебе это определенно понадобится. Грядет война, Ашерон, и ты должен быть готов к ней.
— Война? Что за война?
Савитар не ответил. Вместо этого он разбудил Сими.
— Малышка, я хочу, чтобы ты вернулась в своего акри и оставалась там, пока мы будем драться. И не волнуйся, мы всего лишь притворяемся, что деремся. Нет никакой нужды тебе выходить и защищать его.
Сими сонно кивнула прежде, чем послушаться. Она перетекла на руку Ашерона.
— Шевелись, Сими, — сказал ей Савитар, — иди на его шею, где тебя не ударят.
Ашерон нахмурился от его приказов.
— Она что может чувствовать удары, когда находится на моей коже?
— Да, может. Если на вас нападут, пока она там, и ранят тебя, то это ранит и ее. Охраняй своего демона, мальчик.
В следующий миг они уже были одни на пляже.
— Такеши! — закричал Савитар.
Черный дымок закружился из земли. Ашерон отошел, когда дым стал проясняться и их взору предстал мужчина в доспехах, которые он никогда раньше не видел. Кроваво-красные, они были изготовлены из сияющего металла. У него за спиной были зловеще наточенные клинки, а нижнюю часть лица закрывало своего рода забрало. Все, что можно было увидеть, были его глаза и красную татуировку с завитками на его лбу. Его черные волосы были красными на концах, а разрез глаз был просто экзотическим, как у дикого кота, цвет их был насыщенный кроваво-красный. Но в момент, когда эти глаза остановились на Савитаре, они озарились безграничной дружбой. Металл с его шеи и прекрасного лица тут же слетел, а под ним оказался мужчина не более чем на год или два старше Ашерона.
— Савитар-сан, — он поприветствовал его кривой усмешкой, — столько времени прошло.
Савитар преклонил голову перед ним.
— Я пришел просить об одолжении.
Положив одну руку на эфес меча, Такеши цыкнул, пока осматривал пляж.
— Сав, ты не можешь продолжать это делать. Я перебегаю с места на место и убираю тела.
Савитар засмеялся.
— Ничего в этом духе.
Он отступил назад, давая возможность этим двоим приглядеться друг к другу.
— Такеши, познакомься с Ашероном. Ашерон, это Такеши-сэнсей. Слушайся его во всем, и он научит тебя драться такими способами, которые ты даже представить себе не мог.
Такеши прищурился, глядя на Ашерона.
— Ты предлагаешь мне тренировать новоиспеченного бога?
Савитар наклонился вперед и что-то прошептал Такеши, что Ашерон не смог разобрать. Такеши кивнул.
— Воля твоя, брат.
Подойдя к Ашерону, Такеши улыбнулся и выбил коробку из его рук. Он разочарованно вздохнул.
— Мне придется многому тебя научить. Пошли, и будем учиться искусству войны у того, кто его и изобрел.
Вздернув голову, пошел за ним, он был богом, значит драться, он уж точно мог. По крайней мере он так думал, пока Такеши не уложил его на лопатки таким быстрым движением, что Ашерон даже сначала и не понял, что этот человек начал двигаться, пока он уже не лежал лицом в песке.
