— Однажды я убью этих чертовых Мойр.
Но не сегодня. А сегодня он встречался с Артемидой, чтобы посмотреть, почему она визжала и угрожала его убить все эти месяцы. Постоянно находясь между напыщенными речами Артемиды и его мамы, сегодня впервые его голова была чистой от их непрекращающегося ворчания. Он почувствовал пульсацию силы у себя на позвоночнике, что говорило о ее появлении. Ашерон напрягся в ожидании ее сварливого голоса. Но когда она все не начинала на него кричать, Ашерон повернул голову и обнаружил, что она сомневается.
— Что так нервничаешь, Артемида?
— А ты теперь совсем другой.
Он рассмеялся от ее острого восприятия. Он был другим. Больше не пресмыкающийся раб, он теперь был долбаным богом, который хотел, чтобы весь мир оставил его в покое.
— Мне не нравится, когда у тебя черные волосы.
Ашерон одарил ее чудным взглядом.
— А мне не нравится, что твоя голова прикреплена к твоим плечам. Догадываешься, что мы не всегда получаем то, чего хотим, а? — он прищурил свой взгляд, — у меня совсем нет времени на все это дерьмо. Если ты лишь хотела таращиться на меня, то моя спина подойдет для этого, пока я буду уходить.
Он отвернулся от нее.
— Подожди!
Вопреки здравому смыслу, он засомневался.
— Чего?
Она осторожно подошла к нему, как будто боясь.
— Пожалуйста, не злись на меня, Ашерон.
Он горько рассмеялся от ее слов.
— О-о-о, злость это не то слово, которым можно описать все мои чувства к тебе. Как ты посмела вернуть меня?
Артемида сглотнула, и все ее черты напряглись.
— У меня не было выбора.
— Мы все можем выбирать.
— Нет, Ашерон. Не можем.
Как будто он поверил в это. Артемида всегда была эгоистичной и тщеславной, и без сомнения лишь по этой причине его вернули, когда он должен был остаться мертвым.
— Ты поэтому меня вызвала? Ты хотела извиниться?
Она покачала головой.
— Я не сожалею о том, что сделала. Я буду это делать это снова и снова, пока мое сердце громыхает.
— Стучит, — заорал он, исправляя ее.
Она отмахнулась от этого слова.
— Я хочу, чтобы между нами был мир.
Мир? Она что с ума сошла? Да ей повезло, что он не убил ее прямо здесь и сейчас. Если бы не страх перед тем, что произойдет дальше, Ашерон непременно это совершил бы.
— Между нами никогда не будет мира. Никогда. Ты разбила все надежды на это, когда наблюдала, как твой брат убивал меня, и когда отказалась вступиться за меня.
— Я боялась.
— А меня потрошили и выпускали кишки на пол, как животному во время жертвоприношения. Извини, что не чувствую твоей боли, я слишком занят своей.
Он собрался снова уходить, но она еще раз остановила его. И тогда он услышал сдавленный плач ребенка. Нахмурившись, Ашерон с ужасом наблюдал, как она достала младенца из-под подола своей туники.
— У меня есть для тебя ребенок, Ашерон.
Он отдернул руку от нее, и ярость заполнила каждую клеточку его тела.
— Ты сука! Ты действительно полагала, что сможешь заменить мне моего племянника, которому ты позволила умереть? Я ненавижу тебя, и всегда буду ненавидеть. Хоть однажды, поступи правильно и верни малыша его матери.
Она ударила его с достаточной силой, что даже рассекла ему губу.
— Иди и загнивай, ты никчемный ублюдок!
Рассмеявшись, он вытер кровь тыльной стороной ладони и мстительно посмотрел на нее.
— Я может и никчемный ублюдок, но намного лучше, чем фригидная шлюха, которая пожертвовала единственным человеком, который любил ее, лишь потому, что слишком была погружена в себя, чтобы спасти его.
Выражение ее лица обожгло его.
— Не я здесь шлюха, Ашерон, а ты, которую продают и покупают те, кто может заплатить твою цену. И как ты мог подумать хотя бы на минуту, что будешь достоин богини?
Боль от этих слов навечно поселилась в его сердце и душе.
— Ты права, моя госпожа. Я не стою ни тебя, ни кого-либо еще. Я просто кусок дерьма, которого выкидывают голым на улицу. Прости меня за то, что запятнал тебя.
А потом он исчез. Теперь их отношениям уж точно пришел конец. Никакая сила во вселенной не заставит его снова заговорить с ней. Тебе нужна ее кровь. И что? Ну и пусть весь мир гибнет, ему-то какое дело. Пускай уж лучше все погибнут, чем он проведет еще хоть пять минут в рабстве у этой суки. Он устал быть для всех козлом отпущения. Впервые в жизни он думал лишь о себе, и плевать на всех остальных.
— С меня хватит, Артемида. Все кончено.
Глава 61
Греция, 7382 год до нашей эры.
Ашерон почувствовал позади себя чье-то присутствие. Он резко развернулся, готовый защищаться от Даймона, решившего напасть на него. Но это был не он.
Вместо этого, он обнаружил Сими, которая висела на дереве со сложенными за ее детским тельцем длинными, бордовыми крыльями, как у летучей мыши. На ней были свободные черный хитон и химатион, развевающиеся на ночном ветерке. Кроваво-красные глаза зловеще пылали в темноте, а длинная черная коса свисала до земли.
Ашерон расслабился и оперся концом своего посоха о влажную траву, наблюдая за ней.
— Где ты была, Сими? — резко спросил мужчина. Он звал демона Шаронте последние полчаса.
— О, просто бродила вокруг, акри, — сказала она, улыбаясь и раскачиваясь взад и вперед. — Акри скучал по мне?
Ашерон вздохнул. Он любил Сими больше жизни, но хотел, взрослого демона в качестве компаньона. А не того, который даже в возрасте нескольких тысяч лет ведет себя, как пятилетний ребенок.
Пока Сими полностью повзрослеет, пройдет не одно столетие.
— Ты доставила мое сообщение? — спросил он.
— Да, акри, — сказала она, используя атлантский термин, обозначающий "господин и повелитель". — Я доставила его именно так, как ты мне и сказал, акри.
По загривку Ашерона пробежал холодок. Что-то в ее тоне насторожило его.
— Что ты натворила, Сими?
— Сими ничего не сделала, акри. Но…
Он ждал, пока она нервно собиралась с мыслями.
— Но? — подсказал он.
— Сими проголодалась на обратном пути…
Он с ужасом похолодел.
— Кого ты съела на этот раз?
— Это был не кто, акри. Это было что-то с рогами на голове, как у меня. Вообще-то их там было целое стадо. У них у всех были рожки, и они издавали странный звук. Вот такой "Му-му".
