— Что ты имеешь ввиду?
— Ты что-то включила, пока я был в душе, и заморозила меня до самых костей.
Поняв, что лишь это его беспокоило, она с облегчением засмеялась.
— Прости. Посудомоечная машина. Такого больше не повторится.
— Надеюсь. В первую минуту это было обжигающе, а вот потом стало холодать.
Она ухмыльнулась, когда увидела, что татуировка в виде дракона вернулась на предплечье — где и была с самого начала.
— Это что какая-то временная штука, которую тебе приходится отдирать человеческими головами? Клянусь, что она двигается по разным частям твоего тела.
Прежде чем он смог что-либо ей ответить, как у нее зазвонил телефон. Тори зарычала, услышав звонок.
— Ты знаешь, только между нами, у нас нет и минуты покоя от этих дурацких телефонов, — она взяла трубку, сильно удивившись, что на другом конце провода был Брюс. — Привет, милый. Ты достал для меня журнал?
— Нет. Кто-то убил Димитрия прошлой ночью и перевернул всю его квартиру вверх дном. Они, должно быть, и забрали книгу.
Попятившись назад от таких неожиданных новостей, Тори выронила трубку, когда весь ужас и горе, наконец, дошли до нее. Эш едва успел поймать Тори прежде, чем она упала на пол и зарыдала.
— Дыши, — прошептал он. Но казалось, что она совсем не слышит его, потому что продолжала говорить тихим голосом:
— Нет, нет, нет…
Он поднял телефон с пола.
— Алло?
— Где Тори? — потребовал мужчина.
Эш посмотрел на нее. Она подтянула свои ноги к груди и рыдала в них, а свою голову прикрыла рукой.
— Она очень расстроена. Что случилось?
— Одного из наших друзей убили прошлой ночью.
Эш стиснул зубы, когда вспомнил весь ужас последних часов Димитрия — никто такого не заслуживал.
— Хорошо, я скажу ей, чтобы перезвонила вам, когда успокоится хоть немного.
Он повесил трубку и прижал ее к себе. Тори зарылась ему в плечо и обхватила руками его за шею такой сильной хваткой, что лишь каким-то чудом не поранила его.
— Как он может быть мертв? За что?
Он прижал ее еще ближе.
— Не знаю, Тори. Дерьмо случается даже с самыми лучшими из нас.
— Нет. Только не из-за этой гребаной книги.
Ее язык шокировал его и рассказал, насколько сильно она страдала.
— Пожалуйста, Ашерон, скажи мне, что книга не может стоить человеческой жизни.
Она поднялась с пола и схватила телефон.
— Что ты собираешься делать?
Приподняв очки, она вытерла глаза, а ее щеки начали гореть от злобы.
— Я собираюсь обзвонить всех членов своей команды и попросить их всех немедленно спрятаться. Я не допущу, чтобы еще кто-нибудь пострадал! Не допущу!
Ашерон не пытался остановить ее, когда поднялся на ноги. Вместо этого, он подошел, чтобы прочувствовать нечто с помощью своих сил. Это так раздражало, когда он не мог влезть внутрь или зацепиться за какую-нибудь ниточку, чтобы разобраться в том, что творился вокруг. Ашерон не чувствовал себя таким уязвимым со дня своей смерти. После того, как она обзвонила всех, кого могла придумать, Тори отключилась и вздохнула.
— Все теперь в курсе и будут стараться держаться в безопасности. Будем надеяться, что так все и останется.
Засопев, она сняла очки и протерла стекла кончиком своей рубашки. Эшу очень импонировало то, как она старалась не раскисать. Тори нацепила свои очки назад и пронзила Эша злым, полным боли взглядом.
— Как ты думаешь, что может быть такого важного в этой книге?
— Конец света.
Она усмехнулась.
— Будь серьезнее.
— А что, если я и так сама серьезность? — спросил он с целью вызвать у нее чувства и посмотреть, как она поступит, если у нее вдруг окажется этот дневник. — Что если в этой книге содержится нечто просто аппокалиптичное?
Она ответила, даже не задумываясь.
— Тогда это должно быть уничтожено.
— Даже если там содержаться доказательства существования Атлантиды?
Она поправила очки тыльной стороной ладони.
— Ну, так как мы просто размышляем гипотетически, то да. Эти доказательства не стоят разрушения целого мира. Я имею в виду, правда, а что хорошего получится, если я восстановлю репутацию своего отца, а на земле не останется никого, кому было бы до этого хоть какое-то дело?
Он улыбнулся от ее такого возмущения.
— А ты быстро думаешь в критических ситуациях.
— Все так говорят, — Тори помедлила и закрыла глаза. — Я не могу поверить Димитрий. Надеюсь, что он хотя бы не страдал.
Эш ничего не ответил. Ему не хотелось ей лгать, а правда, мягко говоря, была паршивой. Вместо этого, Ашерон попытался отвлечь ее.
— Что ты обычно делаешь по субботам?
Тори вздохнула, отбросив в сторону свое кухонное полотенце. Было очевидно, что она изнывала по поводу Димитрия, но она просто храбрилась.
— Все зависит от субботы. Вот, совсем недавно, я занималась скайдайвингом. Но мой пилот отменил наше очередное занятие позавчера из-за своей болезни. Поэтому я планировала разобрать бумаги и посмотреть какой-нибудь плохой фильм. А что насчет тебя? Что делаешь ты, ну кроме того, что первым делом с утра топчешь эго маленького мальчика?
Улыбнувшись язвительному сарказму у нее в голосе, он достал карманные часы из своих джинсов.
— Приблизительно через два часа ты узнаешь.
— Что произойдет через два часа?
— Баскетбольный матч.
Она издала звук величайшего отвращения.
— О, нет. Я не наблюдаю за спортом. Они утомляют меня до слез.
Ашерон цыкнул на нее. И в этот момент, он был тяжеловесной горой, которую никто бы не смог сдвинуть. Ашерон пообещал и он будет там, несмотря ни на что.
— Тебе придется смириться с тем фактом, что ты будешь сидеть сегодня на скамейке, так как я не могу оставить тебя здесь одну.
Она даже зашипела на него, как кошка.
— Мечтай, приятель. Этому не бывать.
— Еще как бывать.
— Нет, — твердо сказала она. — Я не буду в этом участвовать.
Тори не могла поверить в его настойчивость. Почему он был таким безрассудным? Какая разница в том, если он пропустит глупую игру со своими друзьями? Но чем больше протестовала она, тем меньше он обращал на нее внимания. У них почти уже дело дошло до драки, но тут Ашерон спустился, одетый в черно-белую синтетическую рубашку судьи. Эш даже обул баскетбольные туфли вместо своих незаменимых ботинок. Весь его внешний вид ошеломил ее, когда вся его нелепость обрушилась на нее. Тори старалась изо всех сил, чтобы не рассмеяться от того, как он выглядел со своими черно-красными волосами, стянутыми в конский хвост, и серьгой в носу… но не гвоздик. Маленькое серебряное колечко, которое подходило к двум другим, уже имеющимся у него, висело в мочке левого уха.
