— Она в безопасности, пока.
— Отпусти ее. — Приказала Аполлими.
— Едва ли.
Аполлими выкинула руку вперед и схватила Сатару так, что могла бы задушить ее одной рукой.
— Я не играю в эти игры, малышка. Отпусти ее или я убью тебя.
Сатара шипела и задыхалась, пытаясь убрать руку Аполлими от своего горла. Но это было бесполезно, никто не мог превзойти Аполлими по силе.
— Убьешь меня и она тоже умрет. — Аполлими сжала ее шею еще сильнее.
— Аполлими, подожди! — Крикнул Страйкер. — Она не лжет. Посмотри на ее запястье. Она носит атлантские браслеты. Могу поспорить, что второй сейчас на Сотерии. Убьешь ее и Сотерия умрет вместе с ней.
Сатара злобно улыбнулась.
— А ты абсолютно прав, братик. — Ругнувшись, Аполлими отбросила ее к Страйкеру.
— Я хочу, чтобы Сотерию освободили.
Сатара выпрямилась и встретила злобу богини с самодовольством, из-за чего у Аполлими возникло желание отправить эту выскочку в забвение.
— Когда я получу от Ашерона мой журнал, то она будет свободна. Поверь мне, что я также, как и ты, не хочу причинять ей страданий.
Язвительность в ее голосе не ускользнула от Аполлими, и богиня поняла, что сучка лжет.
— Мне всего лишь нужно то, что есть у Ашерона. — Аполлими ухмыльнулась.
— Ты думаешь, что он доверится тебе и заключит сделку на девушку?
— Нет. Именно поэтому мои демоны вызвали Джейдена. Джейден будет посредником в этой сделке. Поэтому я уверена, что Ашерон не использует свои силы против меня, а я не смогу использовать своих демонов против него.
Аполлими закатила глаза от такого глупого хвастовства. Она всегда поражалась надменности людей, которые серьезно переоценивали свои способности.
— Милая, у тебя нет никаких сил. — Сатара злорадно засмеялась.
— О-о-, Аполлими. Ты невероятно недооцениваешь меня, если так думаешь. — И она исчезла.
Если бы богиня и дальше стала закатывать глаза, то наверное бы даже смогла ослепнуть. Аполлими повернулась к Страйкеру.
— Я конечно могу понять необходимость семьи. Но если бы я была на твоем месте, то отправила бы эту подальше, пока она не затащила тебя на такую глубину, откуда ты уже не сможешь выбраться.
А затем и она исчезла и вернулась назад в сад, где могла наедине поговорить с Апостолосом. Как мать, она ненавидела доставлять ему плохие новости и от этого Сатара была еще противней ей.
— Я ничего не могу тут сделать, сынок. Они обратились к Джейдену, который свяжется с тобой обсудить условия ее возвращения. — Она чувствовала в Апостолосе беспомощную ярость.
— Мама…
— Они одели на Сотерию браслеты. Если бы я попыталась что-либо предпринять, то Сатара бы убила ее. — Он устало вздохнул.
— Чего они хотят?
— Журнал Риссы.
— Который?
— Они не сказали. Но уверена, что Джейден расскажет тебе обо всем, что потребуется, чтобы вернуть Тори. — И когда Сатара освободиться от этого браслета, ей стоит надеяться, что их дорожки больше никогда не пересекутся.
Эш отошел от матери и пожелал ей всех благ. Сейчас у него были более важные вещи, о которых Ашерону нужно было беспокоиться. Если Сатаре. понадобился один из дневников Риссы, то этому есть только одно объяснение. Она хочет убить Артемиду и Аполлона.
— Черт тебя дери, Рисса. — Почему у нее была такая необходимость записывать каждую свою мысль? И с другой стороны эти слова утешали его многие столетия. А теперь они стали самой величайшей угрозой во всем мире.
Ашерон сморщился, когда ужасная боль пронзила его спину. Только за это, он должен был позволить Сатаре добраться до Артемиды. Но, к сожалению, ее смерть приведет к концу света. Ничего нельзя было изменить. Он пойдет на сделку с Сатарой, а сейчас ему нужно было позаботиться о безопасности Сотерии.
Закрыв глаза, Ашерон перенес себя назад в их комнату в Убежище. Он обошел кровать и замер. Там не было никакого рюкзака. Что за черт? Он осмотрелся и не смог почувствовать даже содержимое рюкзака.
Опасение сжало крепко его желудок, это было совсем плохо.
Ни у кого не было доступа к этой комнате или к рюкзаку. Покинув комнату, он вышел наружу и нашел Эйми, которая обслуживала столики. Она отошла в сторону в тихий угол при приближении Ашерона.
— Привет. — Сказал он шепотом. — Ты случайно никого не видела в нашей комнате наверху?
— Нет. А что?
— Мой рюкзак пропал. — Не понимая его значимости, она нахмурилась. — Пойду поспрашиваю и посмотрим может кто-то что-то видел и знает.
Эш уперся большим пальцем себе в бедро, отчаянно пытаясь обнаружить свой рюкзак. Но у него ничего не вышло. Было такое ощущения, что он просто испарился из этой действительности.
Когда Эйми вернулась и покачала головой, он уже знал, что что-то происходит совсем уж не хорошее. Так как рюкзака не объявлялся в человеческой действительности, и его не было в Катотеросе или Калосисе, оставалось лишь одно место, где Ашерон еще не искал.
Олимп.
Выведенный из себя до такого уровня, на который была способна лишь Артемида, Эш пошел в ее храм и обнаружил ее сидящей на белом фаэтоне так, как будто ей было плевать на весь остальной мир. Как будто она не изуродовала каждый фрагмент его спины. И когда она взглянула на него с холодной притворной улыбкой гордости, Ашерон уже знал, что она снова поимела его.
— Что ты сделала? — Потребовал он.
— Я ничего не делала.
— Не лги мне, Артемида. Я совсем не в настроении. — По крайней мере, это подействовало и стерло с ее лица эту глупую улыбку.
— Я тебе не лгу. Ты не задал мне ни одного конкретного вопроса.
Он ненавидел играть в эти игры с ней по поводу конкретики.
— Прекрасно. Исчез мой рюкзак. Ты его случаем не видела? — Он немедленно появился у ее ног. Артемида выпустила медленный вдох брезгливости.
— Уж не знаю, почему ты любишь этот спутанный мешок?
— Поношенный.
— Без разницы. Тебе стоит подумать о том, чтобы приобрести новый.
Эш не ответил, так как опустился на колени и стал обследовать его. В тот момент, как он открыл его, ярость окутала его с новой силой.
— Где дневники Риссы?
— В безопасности. — Да уж, а вот о ней нельзя было сказать того же в данный момент.
— Этот ответ не принимается. — Она медленно поднялась из фаэтона в водовороте рыжих волос и белой одежды. Артемида была царственной и холодной, когда оглушила его визгом.
— Это единственный ответ, который ты получишь. — Эти дневники представляют угрозу для меня и я ее осветила.
