— Как посмела ты выкрасть его с Атлантиды? — гаркнул отец. Я открыла рот, чтобы объяснить, но была сбита с толку тем, как близнецы изучали друг друга. Я была поражена их обоюдным любопытством. Они, конечно, знали друг о друге, но не виделись более десятилетия. И вряд ли кто-то из них помнит, каково это смотреть на свое отражение. Лицо Ашерона светилось радостью. Я знала, что он хотел обнять Стикса, но после отцовского приема, сомневался. Стикс смотрел с меньшим энтузиазмом. Он выглядел так, как будто его худший кошмар оказался явью.
— Охрана! — крикнул отец.
— Что ты делаешь? — спросила я, неспособная принять того, как может отец брать под стражу своего собственного сына.
— Я отправлю его туда, где ему самое место.
У Ашерона затряслись губы, когда он повернулся ко мне и взглянул испуганными глазами. Мое сердце выпрыгивало из груди от страха, что его вернут снова на Атлантиду.
— Ты не можешь так поступить с ним!
Отец взглянул на меня взглядом, полным такой ненависти, что я даже отступила на шаг, испугавшись.
— Ты что совсем спятила, женщина? Как ты могла приютить этого монстра?
— Отец, пожалуйста, — умолял Ашерон, упав на колени перед ним. Он схватил руками отцовские лодыжки и лежал перед ним в самой раболепной позе, которую я когда-либо видела.
— Пожалуйста, не отсылай меня назад. Я сделаю все, что ты мне прикажешь. Я клянусь. Я буду хорошим. Я не буду ни на кого смотреть. Я не причиню никому вреда.
Он, не переставая, целовал его ноги.
— Я не твой отец, червь! — жестоко сказал отец и отшвырнул Ашерона. Он злобно уставился на меня.
— Я говорил тебе, что он не принадлежит к нашей семье. Почему ты ослушалась меня?
— Он твой сын! — выкрикнула я сквозь слезы гнева и разочарования, — как ты можешь отрицать это? Ведь у него твое лицо и лицо Стикса. Как ты можешь любить одного и ненавидеть другого?
Отец наклонился и крепко схватил Ашерона за подбородок. Я видела, как впились его пальцы в щеки Ашерона, когда он грубо поднял его на ноги и повернул ко мне.
— Это не мои глаза! Это вообще не глаза человека!
— Стикс! — сказала я, зная, что смогу перетянуть его на свою сторону, а он в свою очередь может повлиять на мнение отца, — он же твой брат! Посмотри на него!
Стикс покачал головой.
— У меня нет брата.
Отец оттолкнул назад Ашерона. Ашерон стоял тихонько, в его глазах можно было прочитать весь трагизм момента. На лице читалось то, что он переживает снова ночные кошмары, которые он пережил на Атлантиде. Я видела, как он, будто становился меньше прямо на моих глазах. Исчезал мальчик, который в конце концов научился смеяться и доверять, а его место занимал тот избитый, безнадежный, которого я нашла. Его глаза были бесчувственны и пусты. Я солгала ему, и он об этом знал. Он доверял мне, и теперь эта хрупкая связь была безвозвратно разрушена. Ашерон повесил голову и обхватил себя руками, как будто это могло спасти его от жестокости окружающего мира. Когда охранники вошли в сад и отец приказал им вернуть его назад в Атлантиду, он последовал за ними, не проронив ни слова и даже не попытавшись сопротивляться. Он снова стал бесхарактерным и не имеющим своего мнения. У него больше не было своих желаний и даже права голоса. Он стал тем, кем был до нашей встречи. Несколькими резкими словами, отец разрушил все то, что я выстраивала месяцами.
Я взглянула на отца, ненавидя его за все.
— Эстес плохо обращается с ним. Постоянно. Он продает его…
Отец дал мне пощечину за эти слова.
— Ты говоришь о моем брате! Как ты смеешь!
Мое лицо горело, но мне было все равно. Я не могла просто стоять и позволить разрушать им и дальше душу невинного мальчика, которого нужно холить и лелеять, а не выкидывать как не нужную вещь.
— А это мой брат, от которого ты отказываешься! Как ты смеешь?
Я не стала дожидаться, что он мне ответит, а побежала за Ашероном, так как стражники его уже увели. Он стоял и ждал повозки перед главным входом во дворец. Ашерон опустил свою голову так низко, что напомнил мне черепаху, которая просто хотела спрятаться в своем домике, и чтобы ее никто не видел и не трогал. Ашерон так крепко сжал себя руками, что костяшки на его пальцах побелели. Он стоял, как статуя.
— Ашерон?
Он даже не взглянул на меня.
— Ашерон, пожалуйста, я не знала, что они приедут сегодня. Я думала, что мы в безопасности.
— Ты солгала мне, — просто сказал он и уставился в пол без дела, — ты сказала, что мой отец любит меня. Что никто не заставит меня уехать отсюда. Ты поклялась мне.
Слезы капали из моих глаз.
— Я знаю, Ашерон.
И тогда он взглянул на меня, его глаза были полны невыносимой боли.
— Ты заставила меня довериться тебе.
Сгорая от стыда, я попыталась придумать, что сказать ему, но ничего дельного не приходило на ум.
— Мне очень жаль.
Это было очень неуместное извинение, даже для моих ушей. Он покачал головой.
— Я никогда и шагу не ступал из своих покоев без сопровождения. Никогда не выходил из дома. Идикос накажет меня за то, что я уехал. Он…
Ужас появился в его глазах, и он сжал себя еще сильнее. Я даже не начала думать о том, что его ждет в Атлантиде, как повозку уже подали.
Когда он заговорил, его слова были тихим, разрывающим сердце шепотом.
— Лучше бы ты оставила меня там.
Он был прав, и где-то в глубине души я знала это. Все, что я сделала по своей глупости, причинило ему еще больше вреда. Я показала ему лучшую жизнь, ту, в которой он уважаемый и свободный человек. Там у него не будет ничего этого. Он будет никем в Атлантиде.
Я зарыдала, когда охранник схватил его за руку и с силой запихнул его в повозку. Ашерон больше не смотрел на меня. Он действительно меня ненавидел за то, что я сделала, и я не могла его винить за это. У меня разрывалось сердце, когда я стояла и смотрела, как они уезжают.
— Ашерон! — закричала Майя, выбегая за ним из дверей. И только тогда он повернулся. Его лицо выглядело ободряющим, но потом я увидела слезы в его глазах, когда он махал ей рукой на прощание.
Упав на колени, я притянула Майю к себе, мы так и стояли и плакали от съедающей наши сердца тоски. Ашерона увезли, и не было никакой абсолютно надежды снова освободить его. Отец об этом позаботится. Затем я вспомнила слова старой жрицы, которые она произнесла в день его рождения. "Только Боги могут сжалиться над тобой, малыш. И никто другой не сделает этого боьше. "
Теперь мне стал понятен смысл ее слов. И Ашерон был прав, боги прокляли его. Иначе они дали бы нам эти три дня…
Глава 17
23 июня,9530 г. до н. э.
