Уголок его рта дернулся в ухмылке.
— Зачем? Люди платят по пятьсот золотых монет, чтобы увидеть меня голым. Ты должен гордиться, тебе выпала честь сделать это бесплатно.
Отец подскочил к нему, схватил за руку и стащил с кровати. Ашерон накрыл его руку своей и прошептал ему.
— А если ты хочешь избить меня, то это стоит тысячу монет.
В моем горле появился комок. Отец так сильно ударил Ашерона по лицу, что тот перелетел через кровать и распростерся на полу. Смеясь, Ашерон лизнул выступившую у него кровь на губе, а затем вытер ее тыльной стороной ладони.
— А пустить мне кровь-это у нас идет за полторы тысячи.
Отец презрительно скривил губы.
— Ты отвратителен!
С сухой усмешкой Ашерон перевернулся и грациозно поднялся с пола.
— Осторожно, отец, ты можешь обидеть меня.
Он подошел к отцу, как гордый лев, и осмотрел его с ног до головы.
— О, извини, я забыл. У шлюх нет чувств. У нас нет достоинства, которое можно было бы задеть.
— Я не твой отец!
— О, я знаю эту историю достаточно хорошо! Ее вдалбливали мне годами. Ты не мой отец, а Эстес не мой дядя. Его репутацию спасает то, что все думают, что я бедняжка, которого он нашел на улице и дал мне пристанище. Это в порядке вещей продавать бездомного попрошайку, никчемного ублюдка, но аристократия отвернется от того, кто продает своих собственных кровных родственников.
Отец снова дал ему пощечину. Ашерон рассмеялся, не обращая никакого внимания на то, что теперь и из носа у него шла кровь.
— Если ты действительно хочешь причинить мне боль, я попрошу принести кнуты. А если ты продолжишь бить меня по лицу, то очень разозлишь этим Эстеса. Он не любит, когда кто-то портит мою красоту.
— Эстес умер, — крикнул отец.
Ашерон замер, затем моргнул, как будто не мог поверить в услышанное.
— Эстес мертв? — ошеломленно спросил он.
Отец усмехнулся ему.
— Да. Лучше это был бы ты на его месте.
Ашерон глубоко вздохнул, и огромное облегчение мелькнуло в его глазах. Я могла прочитать его мысли в этот момент. "Все кончено. Все наконец-то кончено. "
Открытое облегчение Ашерона привело отца в ярость.
— Как ты смеешь не горевать по нему? Он тебя приютил и защищал!
Ашерон горько на него взглянул.
— Поверь мне, я заплатил ему сполна и за приют, и за заботу. Каждую ночь, когда он брал меня к себе в кровать. Каждый день, когда он продавал меня всем, кто мог заплатить ему.
— Ты лжешь!
— Я шлюха, но не лжец, отец.
И тогда отец накинулся на него. Он яростно бил и пинал его, а Ашерон даже не пытался защищаться. Без сомнений и к побоям его тоже приучили. Я побежала к нему, чтобы хоть как-то его прикрыть. Стикс оттащил отца назад.
— Пожалуйста, отец, — сказал он, — успокойся. Еще не хватало, чтобы у тебя стало плохо с сердцем. Я не хочу увидеть, как ты умрешь.
Ашерон снова лежал на полу. Его лицо все было в синяках и крови, и стало заплывать.
— Не надо! — сказал он, отталкивая меня.
Он сплюнул кровь на пол, где она расплылась красным пятном.
— Пошел вон! — крикнул на него отец, — чтобы я тебя больше никогда не видел!
Ашерон рассмеялся и посмотрел на Стикса.
— Это будет довольно-таки трудно сделать, так ведь?
Отец снова пошел на него, но в этот раз Стикс стал между ними.
— Стража! — закричал он.
Они были тут как тут. Стикс кивнул головой в сторону Ашерона.
— Выкиньте этот мусор на улицу, где ему самое место.
Ашерон вскочил на ноги.
— Мне не нужна их помощь. Я могу выйти и сам.
— Тебе нужна одежда и деньги, — сказала я ему.
— Он ничего не заслуживает! — сказал мой отец, — кроме нашего глубочайшего презрения.
Лицо Ашерона было просто каменным.
— Ну тогда я просто богач из-за того избытка чувств, что вы мне показали.
В дверях он остановился, чтобы в последний раз посмотреть на отца.
— Знаешь, мне понадобилось много времени, чтобы понять, почему ты так сильно меня ненавидишь.
Он перевел свой взгляд на Стикса.
— Это ведь не меня на самом деле ты ненавидишь? Что на самом деле противно тебе, так это то, что ты безумно хочешь поиметь собственного сына.
Отец снова вскипел от злости. С высоко поднятой головой, Ашерон вышел из комнаты.
— Как ты можешь? — спросила я отца, — я говорила тебе, что Эстес делал с ним, а ты все отрицал. Как ты можешь винить его за это?
Мой отец уставился на меня.
— Эстес не делал ничего такого. Ашерон сам во всем виноват. Эстес рассказывал мне, как он выставлял себя напоказ, как искушал всех. Он — разрушитель, как и было сказано при его рождении. Он не отступится, пока не уничтожит всех в своем окружении.
Я была в ужасе. Как мог человек, известный своими стратегическими навыками, быть настолько слепым и глупым.
— Он просто запутавшийся мальчик, отец. Ему нужна семья.
Как всегда, отец проигнорировал меня. Ненавидя его и Стикса, я выскочила из комнаты вслед за Ашероном. Я поймала его, когда он уже собирался выходить из дома, и заставила остановиться. Мука и боль в его серебряных глазах прожгли дыру у меня внутри. На этот раз он не молил и не спрашивал меня о причинах. Как и все остальное, он постепенно воспринял и это, как свои обязанности.
— Что ты делаешь? — спросила я.
— Это имеет значение?
Для меня имело, но я знала, что он не ответит. Я сняла свой плащ и накинула ему на плечи, так что, по крайней мере, его нагота была скрыта. Затем подняла капюшон, чтобы спрятать его голову и красоту, зная, что это была минимальнейшая защита для него от этого мира. Он взял мои руки в свои, потом поднес мою правую руку к своим кровоточащим губам и поцеловал ее. Не сказав ни слова, он повернулся и ушел. Я стояла в дверях, наблюдая, как он уходит в переполненные улицы, и поняла, что он ошибается. У него есть достоинство. Он шел по улице с гордостью, достойной короля.
Глава 20
17 мая,9529 г. до н. э.
Я была на базарной площади сегодня и делала покупки вместе со своей служанкой Серой, когда невероятно высокий мужчина прошел мимо меня. Сначала я подумала, что это был Стикс, особенно, когда неожиданный порыв ветра сорвал с него капюшон, и я увидела его невероятно красивое лицо. Но когда я уже хотела его окликнуть, то заметила, что он был одет в алый хитон, который обычно носили проститутки. Было запрещено законом для них появляться на публике без этой одежды и с непокрытой головой. Если практикующая проститутка будет поймана среди обычных людей без этих знаков отличия, они могут быть казнены прилюдно.
