Ашерон рассмеялся от такой иронии.
— Это было бы слишком милосердно с твоей стороны. Я уже не хочу упоминать, как зол бы был твой брат, если бы ты сделал бесполой его любимую игрушку.
Отец вскочил с трона с воинственным криком. Ашерон даже не дрогнул.
— Не злись так, отец. И не делай вид, что ты не знал, что делает со мной Эстес. Кстати, самой заветной его мечтой было, чтобы ты умер и оставил с ним Стикса, тогда бы он смог развлекаться с нами двумя в своей постели.
Проклятия отца эхом отзывались у него в ушах, когда он прыгнул на Ашерона с яростью фурий. Первый удар попал Ашерону прямо в челюсть. Следующий сломал ему нос, и он ужасно запульсировал. Ударом за ударом сыпались на него. Ашерон приветствовал каждый толчок и пинок, продолжая при этом и дальше задевать короля. В лучшем случае отец убьет его. А в худшем, его изобьют до потери чувств, и он не ощутит в полной мере той боли, которая будет сопровождать то, что они собрались с ним сделать.
— Отец, пожалуйста! — сказал Стикс, оттаскивая его. Он повернулся к Ашерону, который лежал на боку.
— Ты просто ничтожество!
Он так сильно пнул его в бок, что Ашерон почувствовал, как хрустнули его ребра. Сила этого удара перевернула его на спину. Следующий удар Стикса попал точно ему между ног. Ашерон закричал от невыносимой боли, когда его продолжал бить его в пах до тех пор, пока не удостоверился, что кастрация ему уже не очень-то была и нужна.
— Приведите лекаря, — закричал отец, — давайте посмотрим, как придет конец этому выродку.
Тяжело дыша, он пытался перевести дух и хоть немного успокоить свое израненное тело. Ашерона положили на холодный кусок камня, его руки приковали над головой, а ноги развели и заковали в цепи. Он откинул голову назад и засмеялся.
— Если ты планируешь вечеринку, отец, то сначала надо было заковать меня лицом вниз.
— Вставьте кляп этой грязи.
Один из стражников засунул тряпку ему в рот. Ашерон увидел, как тень лекаря приблизилась к нему. Он сильнее сжал свои цепи, готовя себя к тому, что его ожидало. Ни одно приготовление к этому не смогло бы уменьшить боль от того, что они с ним сотворили. Ашерон кричал в агонии до тех пор, пока его горло не стало жечь и кровоточить, как и все его тело. К тому моменту, как его перетащили назад в комнату, он уже окоченел душевно — если бы все остальное в нем могло сделать то же самое. Больше не имея возможности терпеть все это, Ашерон дополз до маленького столика, на котором остался нож от вчерашнего ужина. Дотянувшись, он взял его трясущейся рукой. Ашерон так устал от мольбы и боли. Больше не в состоянии прожить и дня в этом мире, он полоснул себя по запястьям и стал наблюдать, как кровь вытекает из вен.
Глава 44
25 октября,9528 г. до н. э.
Ашерон грязно ругнулся, когда очнулся от невыносимой боли. Почему он не умер? Ашерон прекрасно знал ответ на этот вопрос, до тех пор, пока его жизнь связана с жизнью Стикса, никто не сжалится над ним. Никогда. Переполненный отчаянием, он попытался пошевелиться, но обнаружил, что снова прикован к кровати цепями. Он закричал от ярости из-за неосуществления его плана, прежде чем бухнулся головой о соломенный матрас. Он уловил движение справа и повернулся. У Ашерона все замерзло внутри от одного только вида маленькой женщины, которая стояла там. Это была Рисса, одетая в бордовое с золотом. Она подошла ближе. Взгляд, полный сожаления и вины стал причиной навернувшихся на его глазах слез.
— Я ничего не сказала им, — прошептала она, — Стикс потерял сознание и отец нашел тебя, — слезы потекли по ее лицу, — я не могу поверить, что они сделали с тобой. Я знаю, что ты и пальцем не трогал Нефертари. Ты никогда бы так ни с кем не поступил, и я повторяла им это сотни раз. Они никогда не слушали ни единого слова, сказанного мной… я знаю, тебе не станет от этого легче, но Стикс расторг помолвку с Нефертари и отослал ее назад в Египет. Мне так жаль, Ашерон.
Она положила голову рядом с его и тихонько завыла ему на ухо. Ашерон держал свои слезы внутри. Не было никакой необходимости плакать. Это была его жизнь, и как бы он не пытался, она никогда не станет лучше. К тому же Артемида приведет его в порядок… Ему хотелось кричать от горького разочарования и злости на такое пренебрежительное отношение богини. Рисса погладила его по щеке.
— Ты не поговоришь со мной?
— И что тебе сказать, Рисса? Мои действия и так достаточно громки, что уже даже глухой бы услышал. Но меня тоже никто не слушает.
Рисса утерла слезы, пока гладила мягкими пальцами его волосы.
— Это так нечестно по отношению к тебе.
— Жизнь вообще мало что имеет общего с честностью, — прошептал он, — к этому же относится и справедливость. Главное — выносливость и через что мы сможем пройти.
Ашерон был таким уставшим, но никто не давал ему поспать. Через стены он услышал плач Апполодоруса.
— Ты нужна своему сыну, принцесса. Ты должна идти.
— Но своему брату я тоже нужна.
Он устало вздохнул.
— Нет, не нужна. Поверь, сейчас мне никто не нужен.
Рисса прижалась губами к его щеке.
— Я люблю тебя, Ашерон.
Он ничего не ответил и она ушла. Сейчас в нем не было ничего похожего на любовь. Только отчаяние, злоба и мука чувствовались внутри. Повернув голову, Ашерон увидел крепкую белую повязку на своем запястье. Они замотали ее так, чтобы он снова не смог вскрыть рану и закончить начатое. Ну что ж, так тому и быть. Закрыв глаза, Ашерон подумал о своем будущем. О том, что ничего не изменится. О существовании привязанным и избитым… навечно. Ашерон заорал от тяжести своей безнадежности. Затем он стал бороться со своими оковами изо всех оставшихся сил. Но этого было недостаточно, чтобы освободиться. Ему всегда чего-нибудь не хватало. Заорав еще сильнее, Ашерон стал наслаждаться пульсирующей болью в своих ранах. Рисса вбежала в его комнату. Ашерон не обратил на нее внимания, так как пытался разорвать цепи, которые связывали его.
— С меня хватит, и я хочу на волю!
Она взяла его в свои руки и стала качать. Ашерон попытался сопротивляться и ей, но не смог.
— Я знаю, Ашерон, знаю.
Нет, она не знала. Спасибо богам, она даже и представить не могла, какой чертовски ужасной была его жизнь. Сколько боли он пережил. Сколько раз его отвергали и не признавали. Ашерон стукнулся головой о спинку и наконец, дал волю слезам. И хотя он уже был взрослым мужчиной, Ашерон чувствовал себя все тем же маленьким мальчиком, который хотел от матери ласкового прикосновения, а вместо этого получал пощечины.
— Напои меня, Рисса.
Она отодвинулась.
— Что?
— Во имя любви богов, дай мне что-нибудь, что сможет приглушить эту боль. Алкоголь или наркотики, мне все равно что. Просто сделай так, чтобы она исчезла… пожалуйста.
