Все еще оставаясь невидимой, она потерлась о его плечо.
— Я боюсь и позволяю своему страху руководить собой.
— Ты же ведь богиня.
— Я одна из многих и не такая могущественная, как другие. Ты знаешь, что они делают с богиней, когда лишают всех ее сил? Они отправляют ее на землю существовать среди смертных, которые обижают и смеются над ней. Ты этого хочешь для меня?
А почему бы и нет? Это то, что она постоянно проделывала с ним. К сожалению, он не был так жесток.
— Нет. Я хочу только лучшего для тебя, Арти. Но я очень устал, что ты все срываешь на мне. Я не безмозглая кукла, которую ты можешь бить, когда ты в расстроенных чувствах.
Артемида материализовалась, чтобы он смог увидеть искренность в этих прекрасных зеленых глазах.
— Я знаю и я пытаюсь. Правда. Просто будь нетерпеливым со мной.
— Нетерпеливым?
Она нахмурилась.
— Это неверное слово, не так ли? Я незнаю, почему путаю их иногда.
Вот такие моменты, когда она позволяла себе быть уязвимой, привлекали Ашерона к ней, именно тогда он и любил ее. Обняв ее лицо, Ашерон нежно поцеловал ее. Артемида вздохнула, когда волна облегчения прошла через нее. Она любила его так сильно, и, тем не менее, боялась того, что такая любовь может для нее значить. Артемиде по правде никогда не хотелось причинять ему боль. Он был единственным, с кем она могла быть собой. С другими богами ей приходилось быть свирепой и обороняющейся, а с людьми — нетерпимой и божественной. Только Ашерон позволял ей смеяться. Только он мог обнимать ее, и от этого ей становилось теплее внутри. Проблема была в том, что каждый раз открываясь ему, она чувствовала холодность внутри него и знала, что даже это не приносило ему счастья, хотя Ашерон и был верен ей. Это ранило больше всего. Боль, которая мучила его, не давала покоя и Артемиде, и поэтому ей хотелось рвать и метать от злости, а еще наказать Ашерона лишь за то, что он не может открыться ей так же, как и она ему. Почему он не может почувствовать того же, что и Артемида? Даже сейчас в его прикосновениях чувствовалась отстраненность и сомнение, и она никак не могла понять причину всему этому. Как же сделать, чтобы он снова полюбил ее также, когда они впервые встретились? Ей хотелось наказать его за то, что Ашерон не любит ее так, как она сама, заставить умолять о ее любви. Но как все это осуществить? Отстранившись, она перевела свой взор ему на шею и сморщилась от того, что причинила Ашерону, пока ела. То же самое Апполон оставлял на ней.
— Я не хотела сделать тебе больно.
Ашерон затаил дыхание от слов, которые ему так часто говорили. Хотя бы однажды кто-нибудь может подумать об этом до того, как ранить его?
— Все хорошо.
Но правда была в том, что он не был в порядке. Ему никогда не будет хорошо с болью. Он едва дорос до того, чтобы научиться привыкать к ней. Она убрала волосы с его лица.
— Ты выглядишь таким уставшим. Мне не следовало брать столько крови у тебя.
Артемида подтолкнула его к кровати.
— Тебе следует отдохнуть.
И, правда. Невозможно было описать, какие ужасы его ожидают завтра. Еще одно кастрирование или избиение, а может просто эмоциональное унижение, в котором так преуспела Артемида. Ашерон просто не мог дождаться.
— Ты придешь ко мне завтра? — снова спросил он, отчаянно не желая быть в одиночестве, пока весь свет обрушится лавиной хороших пожеланий на его брата-близнеца. Артемида сомневалась. Ей очень хотелось прийти, но Апполон будет здесь на праздновании Стикса. Ей нужно быть осторожной. Потому что они были близнецами и богами, а он мог почувствовать, когда она была рядом с ним. Если он почует Артемиду, то обязательно пойдет искать, а это без вопросов будет стоить Ашерону жизни.
— Ты же знаешь, что у меня праздник. Как же я могу его пропустить?
Ашерон отвернулся, а боль, которую он ощущал, ранила и ее сердце.
— Я навещу тебя на следующий же день.
Ашерон держал все свои эмоции под контролем.
— Тогда я буду ждать этого дня с нетерпением.
— Ты сердишься на меня?
— Нет.
Ему было больно.
— Надеюсь, твой праздник удастся.
Артемида провела своей рукой по его волосам.
— Ты будешь думать обо мне, пока меня не будет?
— Я и так всегда думаю.
Она прильнула к нему, чтобы поцеловать его в щеку.
— Ты всегда заставляешь меня чувствовать такой особенной.
А она всегда заставляла чувствовать его куском дерьма. Артемида подсунула свою руку под его, чтобы он смог взять ее за кисть. Он поднес ее к сердцу и тяжело вздохнул. Когда он так сделал, плохое чувство поселилось в нем. Что-то, должно было, завтра случится. Ашерон мог ощущать это каждой частичкой своего тела. Чтобы там ни было, но это изменит его и Артемиду навсегда. Акри ди дийим.
Глава 51
23 июня,9527 г. до н. э.
Ашерон сидел на перилах балкона в темноте. Он был абсолютно пьян и наблюдал за тем, как наряженные гости прибывали во дворец внизу на вечеринку в честь дня рождения. Он прижался спиной к стене, а ноги вытянул перед собой в каком-то очень опасном равновесии. Ашерон не знал, сколько еще сможет выпить в таком положении. К сожалению, этого было недостаточно, чтобы его убить. Но если ему повезет, Ашерон соскользнет со своей жердочки прямо на скалы в сотне футов под ним и умрет там ужасной смертью. Вот это точно испортит празднование дня рождения его брата. Впервые за последние недели, Ашерон рассмеялся, представив, как Стикс замертво рухнет прямо перед всеми благородными и знатными людьми. Это им понравится.
— Это и мой день рождения, — закричал он, зная, что никто его не услышит, даже если и долетят отзвуки его крика, то они все равно не обратят на него ровным счетом никакого внимания.
Ашерон повернул голову и вздрогнул, когда боль пронзила его. Он ненавидел тот факт, что одна Артемида могла доставить ему столько муки. Ашерон так осторожно прикрывался от бессердечия других, но Артемида задевала его на уровне, который не был доступен никому другому. И, как все остальные, ей было плевать, насколько сильно она ранит его. И снова, он должен быть благодарен. По крайней мере, в этом году он не празднует свой день рождения в тюрьме… или притоне. Но как всегда один. Даже когда он был в толпе, окруженный людьми, Ашерон все равно был одинок. Откровенно он уже устал от всего этого. Никто не хотел его. Единственной причиной, по которой его так называемую семью беспокоит жив он или уже сдох, было то, что если умрет Ашерон, то туда же отправиться и их драгоценнейший и любимый Стикс.
— С меня хватит.
И хотя Ашерону было всего лишь двадцать один год, он уже был измучен, как старик. Ашерон существовал все эти годы и просто хотел, чтобы вся боль и одиночество исчезли. Настало время покончить с этим. Голоса, которые он слышал в своей голове, стали еще громче. Они звали его домой… Ашерон встал на перекладину. Ветра обрушились на него и растрепали его волосы, пока он стоял и смотрел вниз на черное море, которое манило Ашерона в свои объятия, словно любовница. Он уронил свой кубок и смотрел, как он помчался вниз, постепенно исчезая из его вида. Один шаг и никакой боли. И все будет кончено.
