«Внизу все спокойно!» Такой доклад от командира звена не удовлетворил Коноплянникова, поскольку магнитные искатели засекли на поверхности наличие неизвестных и довольно значительных масс металла.
— Откуда там этот металл?
Вопрос полковника был обращен к инженеру разведки, лейтенанту Кобенко. Кобенко, однако, уже больше года состоял в организации ветеранов и был посвящен в кое-какие детали происходящего в Оленьей топи.
— Это метеорит, — безапелляционно заявил он. — Большой болид лет за двести до нашего приземления обрушился на этот район. Сохранились легенды местных жителей и кое-какие косвенные данные. Видимо, болид раскололся на две крупные части и несколько мелких осколков. На поверхности ничего не видно, поскольку все следы его падения затянула трясина.
Это объяснение было достаточно правдоподобным, и полковник отдал приказ вернуть штурмовики на базу.
Еще час, после того как затих вдали гул реактивных моторов, на поляне царило полное спокойствие. Лежавшие в укрытии под маскировочной сетью Глеб и Крушинский переговаривались вполголоса, словно их могли услышать пилоты улетевших самолетов.
— Думаешь, они вернутся?
— Вряд ли. У базы не было серьезных подозрений, иначе прислали бы вертолеты.
— И все же что-то их заставило проверить показания спутниковых радаров. Мы вовремя позаботились о маскировке, однако у меня такое впечатление, что теперь времени осталось совсем немного, мы израсходовали все резервы. Это просто чудо, что нас до сих пор не обнаружили.
Они работали как одержимые.
Дни летели один за другим. Прибыл гонец от отряда, ушедшего в северные княжества с наказом от Васлава готовить к выходу на манфреймовский замок еще одну дружину. Подготовка шла успешно, и вскоре в условленном месте князя должно было поджидать приличное войско.
Запущенный механизм нового штурма разворачивался вовсю, и теперь уже они не могли дать ему обратного хода.
Васлав, взявший на себя организацию всех вспомогательных работ и заботу о заготовке продовольствия, много времени проводил на охоте, стараясь держаться подальше от страшного мертвого чудища, извлеченного из грязи болотной.
Зато вечерами, после захода солнца, они могли по-настоящему отдохнуть в хорошо организованном лагере, где не переводилось свежее мясо, грибы, лесной мед.
Перед ужином им приходилось долго отмываться в ледяном ручье, протекавшем у самого лагеря, чтобы избавиться от неприятного запаха болотной тины, который, казалось, навсегда въелся им в кожу.
Больше всего работу тормозило отсутствие грамотных специалистов. Глеб изучал на базе лишь самые общие начала инженерной техники, и знаний ему явно не хватало. В связи с тем, что посвящать в их планы решено было как можно меньше людей, приходилось во всем разбираться самим и приглашать только тех специалистов базы, без кого они совершенно не могли обойтись.
С электронной начинкой ракеты работал один Крушинский. Вечерами он буквально валился от усталости. Но, в конце концов, ему удалось привести в рабочее состояние четыре батареи самонаводящихся ракет — малую часть боевого комплекса Меконга.
Похожие на связки лыжных палок, по двенадцать штук тонких трубочек в каждой, временно они были установлены в углах рабочей зоны, и теперь Крушинский не расставался с радиоключом для их запуска.
Каждый из дюймовых цилиндриков, находящихся внутри этих трубок, мог запросто разнести в клочья любой летательный аппарат, появившийся над поляной в радиусе нескольких километров.
День старта неуклонно приближался, и Глеб использовал каждую свободную минуту, чтобы подготовить князя к предстоящему штурму, поскольку от его правильных действий зависела львиная доля успеха всего предприятия. В конце концов, когда они в десятый раз отрабатывали по секундам план предстоящего синхронного штурма, очередной гонец доложил, что северным дружинам до места сбора остался один дневной переход.
Суеверный князь не пожелал прощаться перед боем, и утром на пологе его шатра нашли приколотую стрелой берестяную весточку.
«Пошел принимать дружины. Встретимся в замке», — таков был смысл этой краткой записки, написанной старославянскими буквами.
В это же утро последним рейсом отправили на базу и все блоки, нуждающиеся в серьезном ремонте.
Теперь ракета представляла собой довольно примитивный агрегат и ничем не напоминала прежний грозный боевой аппарат.
Наибольшая опасность возникнет во время старта, скрыть который им уже не удастся от наблюдателей базы. Спутниковые радары автоматически включали общую тревогу в случае появления над планетой неизвестного корабля, и, к сожалению, в их распоряжении не было антирадарных генераторов…
В который уж раз приходилось полагаться на удачу да еще на эти четыре ракетные установки, ставшие их единственным оружием. Они были эффективны лишь на небольшом расстоянии, а в цель наводились довольно примитивным способом — самим корпусом ракеты, к которому Крушинский собирался их намертво приварить перед стартом.
Против ракетных истребителей базы, дежуривших на орбите, старина Мек практически окажется совершенно беззащитным.
Но главным все же было то, что длинный путь подготовки к старту был наконец завершен. И, отпустив всех, кто участвовал вместе с ними в работах, в последнюю ночь перед решающим броском в неизвестное они остались с Крушинским вдвоем.
Закат медленно догорал над болотом, сырое дерево в костре шипело и давало дыма больше, чем тепла. Вместе с туманом этот дым покрывал болотистую низину, на самом дне которой стоял указующий в небо металлический перст ракеты.
Ее корпус выглядел черным как смоль в закатном свете угасающего дня, и сейчас, когда изматывающая работа осталась позади, оба друга испытывали беспредельную усталость, чем-то схожую с разочарованием.
— У меня такое ощущение, — проговорил Крушинский, поворачивая поленья в костре, — будто он специально ждал этого дня, специально медлил, чтобы дать нам до конца ощутить бессмысленность проделанной работы.
— О чем ты? — не понял Глеб. Крушинский не любил отвлеченных рассуждений, он был человеком дела, и сейчас Глеб не узнавал его.
— О Манфрейме, о ком же еще. Неужели ты на самом деле думаешь, что он не знал о нашей подготовке к штурму его цитадели? Он лишь ждал дня, когда работы будут закончены, когда мы останемся одни, — ждал, чтобы вернее нанести удар.
У него что-то не сработало, не связалось с базой в тот день, когда нас навестили ракетные штурмовики, и тогда он решил подождать. Думаю, теперь у него тоже все готово. Утром перед самым рассветом он нанесет свой удар. За пять минут до старта от этой ракеты останутся одни обломки.
Казалось, какое-то темное знание бродило рядом с их костром и пророчествовало устами друга. Чтобы разрушать этот странный колдовской круг, Глеб проговорил, усмехнувшись:
