Она открыла дверь подъезда, пропуская их внутрь. Там ожидал очередной сюрприз: дверь, ведущая в квартиру, тоже была проклеена изолентой, как и окна.
— Соседи чудят, — вздохнула Анастасия. — Думают, что так они сдержат запах. Может, им и помогает, я не знаю. Вот, держите, специально для вас захватила.
Она достала из сумки пакетик с новыми медицинскими масками, теми, что используются во время эпидемии гриппа, и хирургическими перчатками. Михаил бросил на свою спутницу вопросительный взгляд, она еле заметно кивнула. Теперь Вероника жалела, что не объяснила ему все заранее, но исправлять ситуацию было поздно.
Пока они надевали маски, Анастасия оторвала изоленту и открыла дверь. Пахнувшая оттуда волна концентрированной вони была настолько сильна, что никакая марля на лице не могла сдержать ее, а глаза почти сразу начали слезиться. Что ж, соседям действительно можно было только посочувствовать!
Казалось, что дверь обычной квартиры панельного дома служила порталом на свалку. Прямо за порогом бал правили горы хлама, иногда настолько массивные и высокие, что мимо них едва можно было протиснуться. Даже там, где мусора не наблюдалось, стены были покрыты чем-то мутным и липким. Пол вообще не просматривался, ходить приходилось по спрессованному хламу. По потолку сонно ползали мухи, которых здесь было пугающе много.
Запах и вовсе представлял собой отдельную картину, многогранную, самостоятельную и жуткую. Благодаря густой вони, повисшей в воздухе, можно было определить, что где-то среди бесформенных завалов мусора скрываются отходы человеческой жизнедеятельности, бытовая химия, рыбье мясо — вероятнее всего, внутренности, что не могло не радовать мух, — грязная одежда и обувь, удобрения, освежители, возможно, еще и дохлые крысы. Отдельные запахи распознавались, только если они были очень сильными и характерными. Все остальное сливалось в единое кислотное облако вони.
Тому, кто решится приобрести эту квартиру, недостаточно будет просто вывезти весь этот мусор, что само по себе весьма тяжело. Вонь наверняка пропитала обои, доски пола, штукатурку даже. Эту квартиру выжигать изнутри придется, прежде чем в ней жить!
Поэтому и не нашлось за год покупателей на низкую по московским меркам цену. Даже те, кто позарился на эту сумму, при осмотре квартиры понимали, что не готовы к таким финансовым и моральным вложениям.
Хотя и при таком состоянии, за этими зловонными и наверняка токсичными завалами просматривалось, что квартира довольно большая. Вероника не представляла, что нужно сделать, чтобы довести ее до такого состояния.
— Хозяева квартиры были так называемыми «несунами», — сообщила Анастасия. — Ну, знаете, такие Плюшкины, которые тащат в дом все. Нормальные люди мусор выносят, а они с помойки к себе притаскивают! Это уже расстройство психики.
— Судя по всему, в клинической стадии, — заметила Вероника. Она неоднократно видела в новостях сюжеты о подобных людях, но никогда не сталкивалась с ними лично. И не жалела об этом.
— Еще бы! Хотя изначально женщина, которой принадлежала квартира, была очень интеллигентной, — риелтор проявила неожиданную осведомленность. — Я изучала, с чем работаю, а потому знаю! Она одна сына растила, ей вообще никто не помогал, одна лихие девяностые пережила. Она уже тогда начала экономить на всем, ничего не выбрасывала.
Но потом ее взрослый сын уехал из дома, она познакомилась с каким-то мужичком, вышла за него замуж — и понеслось! Они дополняли друг друга весьма неудачно.
Вероника знала, что это правда, примерно то же самое она читала на форумах в рассказах соседей и сына владелицы квартиры. Ольга Ефремова много лет не знала отдыха и уверенности в завтрашнем дне. Потом бедность, казалось бы, отступила — а мировоззрение осталось. На пару с супругом Степаном она начала сначала выпрашивать старые вещи у знакомых, а потом и приносить их со свалок.
Ее сын тогда учился, жил в общежитии, дома бывал редко и не мог оценить масштаб катастрофы. А когда он опомнился, было уже поздно. Страсть к накопительству приобрела болезненный характер.
Это не значит, что он сразу же сдался на милость судьбы. Первый раз молодой мужчина заказал грузовик и, несмотря на вопли матери, вывез весь мусор прямо на городскую свалку. Тогда еще накопления были не столь солидными, и он смог вынести все с помощью пары друзей.
Но через несколько месяцев горы хлама вернулись на место, да еще и подросли. Не желая сдаваться, Ефремов-младший снова вывез «богатство» родительницы на помойку, а сам поселился с ней. Он думал, что его присутствие положит конец накопительству.
Он крупно просчитался. Мать и отчим использовали любую возможность, чтобы протащить в квартиру что-нибудь объективно ненужное. Стоило ему ступить за порог, как они чуть ли не ведрами таскали с помойки хлам. Они даже не присматривались, что несут в дом. Казалось, их пугает наличие свободного пространства.
Сын уставал, они — нет. Постепенно в доме завелись блохи, тараканы, крысы и другие обитатели свалки. Конфликты с соседями случались регулярно. Это уже не было проблемой одной семьи, нарастающая вонь захватила весь подъезд, да и нежданным «гостям», приползавшим из квартиры на первом этаже, соседи были не рады.
Молодой мужчина не выдержал первым, он съехал и прервал всякий контакт с матерью. Ему было стыдно от того, в кого она превратилась. Он сменил номер телефона и больше не отвечал на звонки соседей, требовавших порядка. Если такая реакция и огорчила его мать, на ее поведении это никак не сказалось. Поток хлама прибывал, мусор утрамбовывался, загнивал, квартира приходила в негодность.
Степень разрухи нельзя было описать словами, лишь осматривая комнаты лично, Вероника понимала, как это страшно и тяжело. Ванна и унитаз были уничтожены: забиты и даже расколоты. Запах не оставлял сомнений относительно того, куда прежние владельцы квартиры справляли нужду. Повсюду по-прежнему ползали насекомые, исчезновение людей на них никак не повлияло: запасов еды им тут хватило бы на несколько поколений.
— Что случилось с хозяевами квартиры? — спросил Михаил. — Все-таки отправили в психушку?
— Вообще-то, этого никто не знает, — ответила Анастасия. — Самый вероятный вариант — их засыпало мусором на очередной свалке, или они встретили там не самую приятную компанию. Я мониторила эту квартиру уже давно, поэтому одной из первых узнала, что они исчезли.
— Так, стоп! А почему вы мониторили эту квартиру до того, как они пропали? — изумилась Вероника.
— По просьбе их сына. Он считал, что если квартиру продать, то мать бросит своего мужа, согласится жить с ним, и это пойдет на пользу ее здоровью. Он знал, что у меня есть опыт работы с трудными квартирами, поэтому он и попросил меня помочь. Я искала способ подступиться к его матери, потому и узнала, что она больше не приходит домой. Она и ее муж исчезли одновременно.
Чувствовалось, что она что-то недоговаривает. Как бы искусно ни лгала Анастасия, подвох все равно улавливался. При этом Вероника понимала, что спрашивать об этом риелтора бесполезно.
