«Говори же, говори! — мысленно взмолилась я. — Мне нужно узнать, что случилось на самом деле!»
— Каким же чудом… — прошептал Мак.
— Не представляю. Там все было в огне, он стоял до небес, и слышно было, как камни стонут… Лошади уперлись и отказались идти дальше… И тогда она сама вышла к нам навстречу, объятая пламенем…
— Господин хороший, сдается мне, вы заговариваетесь, — серьезно сказал Вител. — Кто вышел к вам навстречу? Девочка?
— А? — Тайриль будто бы очнулся. — Нет, конечно же, не девочка.
— А кто?! — в один голос вскричали мужчины.
— Ведьма, — ответил он.
Воцарилась тишина.
«Ну, говори же! — потребовала я, поймав его взгляд. — Я хочу знать!»
— Господин, вы точно того… устали, недоспали… Вы ж только что заявили, что нету никакой ведьмы! — напомнил Чарим.
— Я имел в виду, жениться на ней молодой князь не собирается, — пояснил Тайриль. — А тогда… Да, первый и единственный раз я ее увидел и вспоминать не хочу. Не хочу, но и забыть не могу…
— Так это она спасла девочку? Я думал, они только злодейства творить умеют, — бесхитростно сказал Мак.
— Не имею понятия, — устало ответил тот. — Мы с Лиртом тогда изо всех сил старались усмирить лошадей, они норовили вырваться и удрать. Кроме Серебряного — тот встал как вкопанный. Помню, князь Даккор спешился, передал мне его повод, а сам пошел навстречу ведьме, вовсе не страшась огня. А она… она горела в нем, но не сгорала. Я даже не знаю, красивой она была или нет, потому что ее лицо все время менялось… Если долго смотреть в костер, то можно увидеть что-то подобное…
Он как-то странно то ли вздохнул, то ли всхлипнул, перевел дыхание и продолжил:
— Князь протянул руки, и ведьма положила на них девочку. Странно… той было лет десять, не кроха уже, а ведьма держала ее на вытянутых руках, как куклу, словно она ничего и не весила…
— А что потом? — спросил Чарим, изнывая от любопытства.
Я же недоумевала: кто это мог быть? Я не припоминала никого, кто хоть отдаленно походил бы на описание Тайриля!
— Она сказала: «Помни, ты обещал», развернулась и ушла обратно в пламя, и сразу раздался страшный грохот, будто лавина сошла. Но это, наверно, рухнул замок, — как-то заторможенно произнес тот. — А мы… Мы помчались обратно. Я хорошо знаю короткие пути, и мы добрались до Керриска в считаные дни.
«Должно быть, тогда Серебряный меня и запомнил, во всяком случае, мой запах», — подумала я.
— А девочка что же? — спросил Вител.
— Девочка… Князь не спускал ее с рук, никому из нас не передавал, позволял разве что подежурить, пока он отдохнет час-друтой. А она будто бы очень глубоко спала. Ожогов я у нее не видел, это точно, даже одежда не пострадала. Только волосы… они были словно опалены, пеплом подернулись. Они такими и остались, я же видел ее после, уже взрослой… — Тайриль сглотнул и добавил: — А нам с Лиртом князь приказал молчать об этом. Не просто слово взял, жизнью заставил поклясться, что мы никогда никому ни единым словом… даже сыну его! Райгор не знает, как это было, не должен знать…
— Мил-человек, а что ж ты нам-то выбалтываешь все от и до, торговцам мимоезжим, если поклялся, да еще жизнью? — резонно спросил Вител, и Тайриль как будто проснулся.
— Что?.. — произнес он совсем другим тоном. — Я…
— Держи, держи, башку расшибет! — вскрикнул Вител, и Мак поспел вовремя, подхватил сползающего наземь всадника, не дал удариться головой. — Однако…
— Что это с ним, дядя Вител? — прошептала я.
— Да кто ж разберет… Лишь бы не заразный был, чуешь, как жаром пышет?
— Так это он бредил, что ли?
— Нет, — негромко произнес Чарим. — Он не бредил. Он выдал тайну, а теперь умирает.
Мак с воплем отскочил, когда кожа Тайриля начала темнеть, ссыхаться, а уж когда затлела одежда и волосы, мы все отпрянули.
И минуты не прошло, а от человека, который только что ехал рядом с нами, говорил, дышал, осталась… Головешка. Иначе я это назвать не могла.
— В-в-ведьмино слово, — трясущимися губами выговорил Марон. — Князь ведьмино слово знал, точно вам говорю, и со своих людей его взял, а этот вот его нарушил и… и…
— Сами видим, не слепые, — мрачно ответил Вител, порылся на возу и накрыл то, что осталось от Тайриля, потрепанным одеялом. — Но почему он вдруг его нарушил — вот вопрос.
Он помолчал, потом рявкнул:
— Да что вы встали? Надо его схоронить… Идите, в лесочке прикопайте, да как следует, чтобы зверье не растащило! И сбрую туда же киньте, приметная слишком.
— А этого куда? — Чарим по-хозяйски огладил чалого коня. — Если отпустим, он может домой пойти, а может за отрядом. Так или иначе, Тайриля хватятся.
— Да его и без того хватятся, когда он отряд у брода не нагонит!
— А сколько до того брода?
— Дня два, может, чуть побольше, если не слишком поспешать.
— Ага. А он должен был вернуться в обитель, а потом уж догонять своих. День-полдня накинуть можно: мало ли, конь подкову потерял или еще что… Не похоже, чтоб командир Тайриля особенно привечал, сразу искать не помчится. — Чарим, не теряя времени, надел на чалого веревочный недоуздок взамен хорошей уздечки. — А мы уже должны будем до перевала дойти. Такой славный конек самим пригодится, вот что. Да и продать всегда можно, это ж не зверюга вроде того вон крашеного!
Вител кивнул, дождался, пока Бурин с Мароном осторожно унесут завернутое в одеяло тело подальше от дороги, а Мак уйдет за ними с лопатой, и повернулся ко мне.
— Опять соврал, — сказал он. — Не было никакого отчима, так? Жеребец княжеский, и он тебя преотлично знает…
— Я не врал, — ответила я. — Ты, дядя Вител, сам за меня все придумал, да так складно, у меня бы лучше не вышло!
— А на самом деле что? — мрачно спросил он. — Ну, говори? Помог той девушке сбежать?
— Да, — сказала я, потому что это уж точно не было ложью. — Мы втроем помогали: ее служанка, конюх и я.
— Час от часу не легче… А зачем?!
— Она не хотела замуж за князя Райгора. И он ее не желал, но поклялся отцу, что непременно женится на Альене. Она сама слышала: князь, когда умирал, так и велел: «Женись на ней, чего бы тебе это ни стоило» — этот Тайриль все верно сказал.
— А тебе почем знать?
— Я на конюшне помогал, в смысле не конюхом был, а так… мальчишка на побегушках — то передай, это, лошадей выведи, стремя подержи, — ответила я. — Там ее и увидел. Ну и перекинулись словечком… Она тайком приходила, говорила, очень скучает по дому, по лошадям и собакам, и вообще… по вольному небу. Ее же, считай, взаперти держали.
— Влюбился, что ли? — жалостливо спросил Чарим, когда я шмыгнула носом.
