Грей тщательно изучил траву.
– Вы правы. Здесь пасли лошадей.
– Вы быстро соображаете, лорд Роупер, – заметил Текоа с подозрением.
– Нет, – ответил Роупер. – Я просто понимаю своего врага. Помните, как мы забрали с собой наших мертвых после уничтожения их припасов? Белламус об этом догадался и теперь сделал нечто подобное. Я что-то такое ожидал. Но если он располагает кавалерией, которую скрывает, значит, у него имеются на нее определенные планы.
– Какие планы? – задумчиво спросил Грей.
– На Харстатуре? Трудно сказать. В любом случае не для того, чтобы окружить нас – ведь чтобы объехать вокруг плато, нужно проскакать больше двадцати лиг.
[49] Тем не менее, Текоа, пусть твои разведчики сегодня вечером как можно тщательнее обследуют всю округу. Я не хочу завтра вступить в бой и вдруг обнаружить орду кавалерии у себя в тылу.
Текоа отъехал отдавать приказы, а Роупер с Греем отправились подыскивать место для ночлега. Как обычно, к ним присоедился Хелмиц, и они втроем присмотрели незанятый пятачок в расположении Собственного Легиона Рамнея. Роупер развел огонь, а Хелмиц принялся загружать ингредиенты в закопченный медный котелок. Грей срубил деревянные колья для треноги, связал их ивовым прутом и приделал крюк. Затем Хелмиц подвесил на него котелок, в котором находился остаток дневной нормы питьевой воды (сбереженный специально для ужина), масло и раскрошившиеся походные галеты. Дождавшись закипания воды, Роупер добавил туда сушеных грибов от Кетуры, а Грей кусок вяленой баранины и горстку ягод брусники. Усевшись на вещевой мешок, Роупер стал вдыхать запахи, доносившиеся из кипящего котелка. Сегодняшний ужин был немного лучше обычного. В преддверии битвы это казалось уместным – нет смысла экономить еду, которую, возможно, ты больше уже никогда не отведаешь.
После ужина, когда темно-янтарный закат на западе потухнет окончательно, они пойдут во тьму, чтобы сделать обход лагерных костров. Как и шесть месяцев назад с Кинортасом, сегодня у них не было никакого плана сражения. Все, что они могли сейчас, – это подбодрить легионеров, призвать их к исполнению своего почетного долга и пожелать не терять мужества.
Особенностью огромного алтаря, на котором встретятся завтра анакимы и сатрианцы, являлось то, что ни одна сторона не будет знать, с чем столкнется. Даже если послать разведчиков на Харстатур, они не разглядят там ничего, кроме переднего края вражеского лагеря. Состав и численность сатрианских войск останется загадкой вплоть до начала битвы. Два непримиримых соперника согласились вступить в бой насмерть, даже не увидев друг друга.
– Что мы скажем солдатам, Грей? – спросил Роупер, держа в руках миску с похлебкой. – Ты уже участвовал в сражениях, где бы армии так мало знали друг о друге?
Грей задумался.
– Полагаю, в создавшейся ситуации мы больше становимся похожи на армию захватчиков, нежели обороняющихся, – ответил он. – Для обороняющейся армии не составляет особого труда собрать информацию о врагах. Эта армия занимает знакомую территорию, местные жители остаются на ее стороне, следовательно, и возможностей узнать неприятеля до того, как сойтись с ним в битве, у нее больше. Безусловно, обороняться гораздо легче, чем наступать, но… я все-таки считаю, Белламус совершил большую ошибку, приведя свое войско сюда. Напомните нашим воинам, что сражаться им предстоит на своей земле. Напомните им, что мы обороняли ее раз за разом на протяжении тысяч лет. Напомните, что на этом самом поле мы когда-то разбили одну из самых могучих сатрианских армий, с которыми нам когда-либо доводилось сталкиваться. Свяжите их с этой землей, внушите уверенность, что за каждый шаг, который сатрианцы сделали по ней, они прольют столько крови, что никогда после этого не оправятся.
Завтра нам предстоит столкнуться с неизвестностью, и мы не можем в достаточной мере обследовать поле будущей битвы. Но если мы станем медлить, позволив сатрианским агрессорам и дальше скрывать свои истинные силы, то рискуем быстро увидеть, что сопротивляться уже слишком поздно.
– Если мы проиграем завтра… – начал Роупер и осекся, покачав головой. – У нас сейчас самый слабый полный призыв, который был на моей памяти.
– Разве что только по численности, – возразил Грей. – Впервые за годы, которые я помню, в распоряжении Черной Страны оказалось меньше восьмидесяти тысяч солдат. Но теперь мы закалены в битвах как никогда. И я говорю не только об отдельных настоящих героях – большинство легионеров нашей армии повидало битв больше, чем можно втиснуть в жалкую сатрианскую жизнь. Да, у нас всего семьдесят тысяч, но эти семьдесят тысяч – сильнейшие и опытнейшие легионеры, которых когда-либо видела наша земля. И все они являются потомками величайших героев нашей страны. Взять хотя бы нашего друга. – Грей указал на Хелмица, осторожно облизывающего костяную ложку. – В скольких битвах ты участвовал, Хелмиц?
– Не помню, – ответил Хелмиц, криво улыбнувшись обезображенным лицом. – Много было.
– Сликом много, чтобы посчитать?
– Да.
– И как часто ты проигрывал?
Хелмиц задумался:
– Только в небольших стычках. А еще в тот раз в паводковых водах. – Он бросил на Роупера виноватый взгляд. – Других случаев не припомню. Хотя были победы, которые выглядели как поражения – из-за массы погибших. Осада Ланденкистера, например.
– Да, ты прав, – ответил Грей. – Сражение за Ланденкистер было в десять раз хуже, чем отступление с поймы.
– Как раз там мне изуродовали лицо, – сказал Хелмиц. – Но так, наверное, даже лучше. Я ведь никогда не отличался красотой, но Галлбра-то этого не знает, поэтому представляет меня совсем другим. – Хелмиц усмехнулся, вспомнив о своей маленькой жене. – Хорошо, что такое случилось со мной, а не с кем-то вроде Прайса. Как он расстроился, потеряв одно только ухо!
– Тебе идет… – согласился Роупер. – А как это произошло?
Он задал вопрос, на который давно хотел услышать ответ.
– Моргенштерн,
[50] – ответил Хелмиц. – Прошел через все лицо, вот так. – Он прикоснулся ладонью к правой стороне лица, продемонстрировав, как это было. – Пока я поднимался по штурмовой лестнице. Потом меня чуть не убила инфекция. Видимо, поэтому рана никогда до конца не заживает.
Роупер и Грей одновременно отставили миски.
– Ты удивительно беспощаден к себе, – с восхищением заметил Грей, глядя на него через костер.
Хелмиц зарделся.
– Услышать такое от вас – дорогого стоит, сэр, – ответил он, застенчиво опустив глаза.
В небе над их головами, в низко нависающих тучах появился разрыв, за которым открылось усыпанное яркими звездами небо. Точно так же, как в ту ночь, когда они ночевали на Харстатуре, Роупер увидел Зимнюю Дорогу – полосу из звезд, отмечающую путь, по которому рано или поздно они пойдут в иной мир. Это удивительно холодное место – освещенное одним только лунным светом, окруженное бесконечными лесами из ледяных кристаллов со многими дорожками, залитыми густым морозным туманом. Волки, покрытые ледяными колючками вместо меха, наблюдают там за путниками, показывая дорогу храбрым и хорошо подготовленным. Остальным же их присутствие не предвещает ничего хорошего. Некоторые остаются бродить по Зимней Дороге навсегда, без надежды добраться когда-либо до ее конца. Блуждая там, они не встречают по пути никого, кроме беспощадных хищников, которые водятся в этом царстве. Звери восседают на вершинах ледяных кристаллов, поджидая медленно бредущие мимо души. Пройти Зимней Дорогой – великое испытание. Все деяния, совершаемые в течение жизни – не более чем подготовка к этому долгому путешествию.
