– Выглядит так, будто там одни пикинеры, – заметил он, – с ядром из спешившихся рыцарей посредине.
– Впереди застрельщики. Позади лучники с длинными луками, – ответил Текоа.
– Вот почему Белламус позвал нас сюда, – сказал Грей. – Мы будем вынуждены атаковать строй пикинеров в лоб – без возможности обойти с флангов. – Грей помедлил и пробормотал будто сам себе: – Куда он все-таки дел кавалерию?
Роупер покачал головой и подозвал к себе посыльного.
– Организуй выгрузку всех стрел из обоза – как можно скорее. И распредели их между легионами поровну.
Посыльный рванул с места.
– Стоим на месте как можно дольше, – объявил Роупер собравшимся легатам. – Будем обстреливать пикинеров, пока их строй не поредеет. Прежде чем лезть на пикинеров в лобовую атаку, мы должны их как следует размягчить.
Что-то чиркнуло по доспехам Роупера. Опустив взгляд вниз, он увидел градину размером с горошину, застрявшую в раструбе перчатки.
– Видимость вот-вот упадет, лорд, – предупредил Текоа.
Роупер кивнул.
– Пэры, если перестанете слышать трубачей, то до тех пор, пока не поступят новые приказы, берите командование легионами в свои руки. Держите строй. На этом поле боя многое зависит от поддержания порядка и дисциплины. Скаллагрим, твои парни пока остаются в резерве.
– Хорошо, лорд, – ответил Скаллагрим с легким разочарованием, которое он попытался скрыть.
– Текоа, организуй беспокоящие вылазки так, как считаешь нужным. До того, как армии сойдутся, Скиритаи должны нейтрализовать их застрельщиков и расстроить линию пикинеров, затем пусть отступают через центр между Легионом Рамнея и Солеными Плащами.
– Будет сделано, милорд, – пообещал Текоа.
– Я остаюсь в центре – с Гвардией и Легионом Рамнея. После обстрела попытаемся добраться до рыцарей – тогда нам понадобится твоя поддержка с флангов.
Тук. Тук. Тук-тук. Градины начали отскакивать от шлема Роупера.
– Пэры, к легионам. Удачи всем нам!
– Удачи, милорд Роупер! – пророкотал Текоа.
Он развернул на месте лошадь и отсалютовал остальным легатам сжатым кулаком. Раздались ответные возгласы, и командиры разъехались по своим легионам. Трубы оглушительно взвыли. Они были вырезаны из человеческих бедренных костей – специально для устрашения сатрианских противников. Пугающий эффект от воя труб усугублял гул барабанов. Вдруг яркая вспышка осветила поле боя. Секунду спустя раздался такой мощный грохот, что Роупер физически почувствовал звуковую волну. Град усилился, серая пелена стала застилать сатрианские войска.
– Словно битва в небесах, – пробормотал Роупер.
В этот момент в землю между двумя армиями ударила раздвоенная молния.
– Уворен! – позвал он, сурово посмотрев на капитана. Во время боя Роупер останется в центре вместе с Гвардией, значит, и Уворен будет находиться рядом. – Я с нетерпением жду момента, когда увижу Костолом в деле.
Уворен подъехал поближе и протянул руку. Роупер пожал ее с легким удивлением.
– Сегодня, лорд Роупер, вы увидите, как тяжело было сидеть в Хиндранне без дела. Рыцарей оставьте мне.
– Давайте начинать, – предложил Грей.
Роупер махнул рукой, и трубач выдул три долгих ноты: Вперед!
Бой барабанов изменился, превратившись в единый ритм, запульсировавший вдоль строя. Легионеры, обычно молчаливые и сосредоточенные, издали одобрительные возгласы, как только услышали сигнал к наступлению. Град усилился, и видимость резко упала, так что поле теперь просматривалось не больше, чем на двадцать ярдов
[52] вперед.
Роупер был благодарен своим доспехам: падающий с неба ледяной ливень ощутимо давил на голову и плечи и тревожил раздраженно фыркающего Зефира. Боевой конь стал взбрыкивать, и пришлось приложить немалые усилия, чтобы его успокоить. Роупер обернулся к одному из посыльных, стоявших за спиной.
– Найди Текоа! – прокричал он через шум града и грохот молний. – Передай: пусть Скиритаи разведают, как далеко от нас враг!
Посыльный кивнул и ускакал в ливень, ориентируясь в пространстве исключительно по расположению строя.
– Вы сами придумали про небеса, лорд? – спросил Грей после очередного грохота.
Роупер рассмеялся.
– Как ни странно… – ответил он.
Для Роупера небеса были живыми и внушающими благоговейный трепет. Близость к Богу не успокаивала, а, наоборот, пугала. Яркая изломанная линия прошила облака совсем рядом, и сразу же страшно грохнуло. Молнии замелькали так часто, что стали похожи на световые колонны, поддерживающие небо. При каждой вспышке белого света легионы словно замирали, отчего казалось, будто они движутся вперед рывками.
Легионы продолжали идти, когда к Роуперу вернулся посыльный, хотя и не тот, которому он отдавал приказ.
– Лорд! Легат Текоа доложил, что ваш участок находится в пятистах ярдах
[53] от центра сатрианского строя – как раз напротив рыцарей. Они тоже идут вперед.
– Как давно ты разговаривал с легатом?
– Минуты три назад, лорд, – ответил легионер неуверенно. – Скиритаи вычистили сатрианских застрельщиков и теперь отходят в тыл.
– Труби «стоп»! – рявкнул Роупер трубачу, который немедленно выдул три высокие ноты.
Как далеко они успели продвинуться под градом, Роупер не знал, но барабаны били теперь так, словно линия топталась на месте. Сначала справа, затем слева раздались мрачные приглушенные звуки труб, разносящие его приказ вдоль строя.
– Луки!
Труба издала дробное стаккато, и легионеры Рамнея, находившиеся рядом с Роупером, скинули со спин огромные тисовые луки. Барабаны не предназначались для передачи таких приказов, и Роупер не слышал звука других горнов, но он доверял легатам: они знали, в чем заключается план, и выполнят задачу, даже если не расслышат сигнала.
Не проронив ни слова, Уворен пришпорил коня и исчез за пеленой града в той стороне, где находилась Священная Гвардия. Грей взглянул на Роупера.
– Я должен быть с ним, лорд.
Роупер кивнул.
– Выполняй, лейтенант.
Грей уехал, оставив Роупера вместе с Хелмицем, Стурлой – легатом Собственного Легиона Рамнея – и стайкой посыльных. Роупер уже готов был отдать приказ о залпе вслепую, но потом решил, что при таком ливне стрелы быстро потеряют убойную мощь.
– Ждем, пока они не покажутся, – сказал он Стурле.
Легат, державшийся с исключительным спокойствием, ничего не ответил. Стурла не стал надевать шлем, позволив граду свободно падать на голову и застревать в волосах. Должно быть, это было больно, но лицо его оставалось непроницаемым.
