– Ненавижу лошадей! – ворчал Текоа, раздраженно дергая за поводья. – Тупоголовые эгоистичные твари! И слишком чувствительные. При этом ни красоты, ни ласки. Их бестолковость мне не кажется поэтичной. К тому же они совершенно бесполезны без подков, а когда подковываешь – ухитряются производить много шума. Абсолютно бездарные животные. Но думаю, мне удалось сделать подходящий подарок на вашу свадьбу, лорд, – нелогично выпалил Текоа, мельком взглянув на Зефира, идущего рысью рядом.
Роупер с трудом сдержал улыбку:
– А какие животные тебе нравятся, Текоа?
– Гончие псы. Верные, любящие, послушные и очень полезные. К тому же, собаки не нуждаются в обуви.
– Полагаю, что нет, – ответил Роупер. – Но я рад, что у меня есть Зефир. Он отчаянный воин, не хуже большинства гвардейцев.
Роупер похлопал животное по широкой шее.
– А ведь я уже не знал, что делать с этим чудищем, – признался Текоа. – Сам я на нем ездить не собирался, но проклятье! Я бы ни за что не позволил, чтобы у кого-нибудь вроде Прайса оказался конь больше, чем у меня. – Они помолчали какое-то время. – Наверное, тебе хочется, чтобы этот поход длился как можно дольше, Роупер? Из-за той гадюки, что ждет тебя дома…
– Ты про Уворена?
– Про Кетуру, – ответил Текоа. – Ты будешь рад даже такому покладистому человеку, как Уворен, после того как рискнешь пожить с моей дочерью.
– Ох! – воскликнул Роупер, улыбаясь. – Это сложное испытание, но я жду его с нетерпением.
– Держите свое нетерпение при себе, молодой человек, – проворчал Текоа.
Грей расхохотался, Прайс коротко фыркнул.
– Она вполне уже могла найти себе кого-нибудь другого, – заметил Прайс. – Моя кузина никогда не жаловалась на недостаток ухажеров.
– …Увивающихся вокруг нее, как собачонки! – отрезал Текоа, внезапно нахмурившись. – Толпа дураков…
– Не волнуйтесь, милорд, – сказал Грей. – Меня давно восхищало умение Кетуры манипулировать дураками.
– Ты так это сказал, что я уже начинаю беспокоиться за Роупера.
Теперь рассмеялся даже Хелмиц, а Грей широко ухмыльнулся.
Роупер сухо заметил, что у Текоа сегодня прекрасное настроение.
– Именно так, – ответил Текоа. – Мы идем навстречу отличной битве, после которой возвратимся в Хиндранн. А ведь это единственное уютное место к северу от Абуса.
– Ты был на юге?
– Бывали времена, когда мы ходили туда регулярно, – сказал Текоа, поморщив лоб. – Твой дед, Роккви, считал, что террор – это лучшая оборонительная стратегия. Поэтому мы постоянно прореживали сатрианцев, безнаказанно опустошая их земли. Тогда сатрианцы были почти бессильны. У них не было постоянной армии – только города, обнесенные стенами. Мы шли на юг, и они тут же прятались в них, как устрицы в раковины.
– И вы доходили даже до Ланденкистера?
Широко раскинувшийся Ланденкистер являлся столицей Сатдола.
– Мы его взяли, – ответил Текоа. – Но Роккви посчитал этот город слишком грязным, заразным и полным разврата. Кроме того, он не имел ни малейшего желания властвовать над сатрианцами. Поэтому мы вернули им город обратно, в обмен на огромное количество железа.
– Тебе он понравился?
– Ланденкистер? Местами интересный, – ответил Текоа, пожав плечами. – Но Роккви был прав: от него было бы больше проблем, чем выгоды.
– Я никогда не видел своего деда, – сказал Роупер.
– Твое счастье, – ответил Текоа мрачно.
– Роккви был великолепным правителем, милорд, – пояснил Грей, – но почти таким же сварливым, как сам Текоа.
Текоа одарил Грея высокомерным взглядом.
Роупер хотел знать больше, поэтому в тесном кругу Грей и Текоа часто рассказывали ему истории о войнах, которые они застали. Поскольку им вместе довелось поучаствовать во многих битвах, они испытывали странную привязанность друг к другу. Многим нравился Грей, но, что удивительно, Грей проявлял те же чувства к Текоа. Их нельзя было назвать взаимными друзьями, но в походе они оба составили хорошую компанию.
Роупер попросил рассказать об осаде Ланденкистера, в надежде выудить из рассказа те крупицы информации, которые помогут ему отвоевать Хиндранн. После заданного вопроса последовала долгая пауза, и Роупер осознал, что оба – и Грей, и Текоа – прекрасно поняли, для чего ему это нужно.
Грей заговорил первым.
– Речь идет о штурме, милорд, а это всегда жертвы. Вы не сможете атаковать хорошо укрепленную крепость, не потеряв много… очень много человеческих жизней. Такие дела.
– Хуже штурма ничего нет, – поддержал его Текоа. – И нет в нем никакой славы. Только трупы. Тысячи и тысячи трупов. И огонь. И ужас, с которым не сравнится ничто. – Они немного помолчали. – Ланденкистер для нас завоевал Грей.
Грей глухо рассмеялся:
– Так говорят…
– Ну так и есть, – сказал Текоа. – Роккви сосредоточил наши силы на слишком узком участке, а сатрианцы дрались яростно. Они отражали наши атаки одну за другой, и ров перед стеной постепенно заполнялся телами. Уворена контузило отскочившим снарядом, выпущенным из катапульты. Еще повезло, что снаряд не оторвал ему голову. Командование принял Грей. Он взял пару лестниц и повел оставшихся гвардейцев к другой стене. Там забрался с ними на зубчатый парапет и какое-то время отвлекал обороняющихся на себя, что в конечном счете позволило нам закрепиться. Ловкий маневр.
– Мне просто не хотелось умирать во рву под стеной, – ответил Грей. – Уворен, кстати, был хорош. Он вовремя прорвался наверх лестницы и расчистил пространство для Гвардии, которым мы и воспользовались.
– Да, он был хорош – так все говорят, – согласился Текоа. – Тогда он получил награду за отвагу. Но, вне зависимости от той чепухи, которую понарассказывал Грей о своем страхе, Роупер, – продолжил он сурово, – нет воина его храбрее. Люди считают Уворена бесстрашным. Так же говорят про Прайса, моего племянника. Но они львы. Льву легко сражаться с тем, что он видит перед собой. Но Грей еще и думает. Он смотрит, анализирует и делает то, что надо сделать. Его ум как будто создан для войны.
– А как бы ты взял Хиндранн? – спросил Роупер у Грея.
– Я бы сказал, что пока рано об этом думать, лорд. Вот покончим с сатрианцами, тогда и позаботимся об Уворене.
Они немного поговорили о других кампаниях Роккви, и Грей, смягчившись, рассказал Роуперу о трех других осадах, закончившихся успешным штурмом. Текоа предоставил возможность говорить в основном Грею, но то и дело вмешивался, высказывая свою точку зрения.
– Мне однажды сказали, – вспомнил Роупер, – что величайшие воины могут сражаться на любой арене. Это правда?
– Несомненно, – ответил Грей. – Величайший дар воина – терпение и мужество. Тех, кто уже рождается бойцами, очень, очень мало. И даже они станут не более чем посредственностями, если не будут работать над собой. Если не бежишь от тяжелой работы, если у тебя хватает твердости характера, чтобы вновь и вновь подниматься после падений, то ты сможешь уверенно сражаться на любом поле боя.
