Наконец наступил день, когда сатрианцы напали сразу со всех сторон. Разрозненные анакимские семьи оказались в тот момент максимально разобщены и были вынуждены искать себе убежища. Кто-то бежал до самой южной оконечности Иберии. Другие прошли по побережью и скрылись на северо-востоке – в стране вечного холода и тьмы. Впрочем, пострадали не одни только анакимы. Горные Люди, известные как «анхерийцы», были окружены и уничтожены почти полностью. Сохранилась лишь малая их часть, ныне населявшая холмы и долины на западе Альбиона. Хейфингары и риктолки – еще две расы, обитавшие когда-то в Эребосе – были вырезаны поголовно. Они больше никогда не будут ходить по этой земле.
Последние оставшиеся на западе Эребоса анакимы были прижаты к побережью и, несмотря на то что никогда в жизни не сталкивались с водой, переплыли через бушующее море и попытались осесть в Альбионе. Сатрианцы последовали за ними и сломили анакимскую оборону. Их больше не интересовало пространство для жизни – только полное истребление отличающихся от них рас.
Анакимы попали в отчаянное положение. Выбора у них больше не оставалось: следовало объединяться, или они будут полностью уничтожены. И тогда внимание анакимов привлек один человек, который пугал их достаточно для того, чтобы заслужить уважение. Это был Хлодович – могучий царь Йормунрекуров. Воин огромного роста, среди своих врагов он приобрел прозвище «Свиватель» – за привычку отрезать волосы тех, кого он убивал, и вплетать в свои, наращивая длинный призрачный хвост. Хвост этот он оборачивал вокруг талии двенадцать раз, формируя широкий плетеный пояс. Это был лидер, наводивший ужас на сатрианцев. Объединенные рукой Хлодовича анакимские племена нарекли его своим первым Черным Лордом.
Но даже объединенные под его началом, даже после того, как охваченные ужасом сатрианцы стали брить головы перед боем, чтобы не попасть на его призрачный пояс, анакимы все равно продолжили терпеть поражения. Они были оттеснены на самый север земель, которые позже прозвали «Сатдол». Над холмами повис страх – густой, как туман. Собранная с таким трудом анакимская армия рассеялась, и Хлодович с несколькими оставшимися воинами отошел за Абус. Сатрианская орда устремилась за ним.
Для анакимов все было кончено. У Хлодовича оставалось всего три сотни его собственных воинов – его личная Священная Гвардия. Он отступил к Харстатуру, поднялся на Алтарь Альбиона и принес в жертву собственного коня, молясь о даровании сил для победы над сатрианцами. Он пообещал отдать Всемогущему даже собственную жизнь, если тот поможет сохранить анакимов.
И Всемогущий ответил на его молитвы.
Четыре сотни всадников племени Орис появились на плато. Хлодович разослал их во все стороны в надежде найти подкрепления для своей разбитой армии. И они стали подходить – маленькими группами, ото всех племен. Видарры, Балтасары, Надоддуры, Лотброки. Кто-то из Орисов доскакал до севера и обнаружил там горцев, назвавших себя Альба, и те согласились присоединиться к ним. Наконец, нашлись и воссоединились с воинами Хлодовича Алготи – те, что остались от прежнего альянса. На вершине плато они стали готовиться к бою, привязывая острые каменные наконечники к копьям и делая первые щиты из связанных сыромятной кожей колотых деревяшек, найденых по дороге, чтобы хоть как-то защититься от сатрианских стрел. Тем не менее было понятно, что даже после того, как они собрались вместе, им будет не под силу победить сатрианцев. И тогда Хлодович собрал всех воинов на Алтаре на молитву, чтобы приготовить их к смерти.
Уже в скором времени огромная орда с юга обнаружила их и поднялась на плато. Оба войска выстроились друг напротив друга. Анакимы больше не искали победы – только возможности уйти в забвение на своих собственных условиях. Залпы сатрианских лучников заполнили воздух свистом жалящих стрел, но довольно быстро выяснилось, что они бессильны против закрытых щитами анакимов. Тогда они стали биться на копьях – каменные наконечники сталкивались и трещали. Шеренги противоборствующих армий сошлись между собой на вершине Алтаря. С каждой атакой и ее отражением становилось все ясней: Всемогущий не оставил их. Хлодович и его Священная Гвардия вдруг приобрели чудодейственную силу – каменные наконечники сатрианских копий раскалывались, лишь только прикасались к ним. Хлодович и Гвардия впали в неистовство. Битва длилась несколько часов. Боевые линии сходились и расходились множество раз, пока наконец Хлодович и Священные Гвардейцы не сумели прорваться сквозь центр сатрианского строя и разорвать его на части. Сатрианцы дрогнули, стали отступать, а затем и вовсе побежали, преследуемые всадниками Орисов. В тот день их погибло несколько тысяч.
Так, благодаря вере, была одержана победа. В самый темный час упорная решимость анакимов была вознаграждена вмешательством Всемогущего. Но не следует забывать, что между ним и Хлодовичем был заключен договор. После того, как боевые линии разошлись в последний раз и цель Хлодовича оказалась достигнута, он был повержен ударом топора. Всемогущий справедлив, и его нельзя обмануть. Кости великого человека были похоронены здесь же – на вершине Харстатура – в качестве подношения Богу.
Скаллагрим закончил свою песнь, и воцарилось глубокое молчание, прерываемое только потрескиванием костра. Здесь, на том самом месте, где была одержана священная древняя победа, под ясным небом, усеянным великолепными звездами, каждый представлял себе героев былых времен. Скаллагрим оказался прекрасным бардом, умевшим отлично заряжать атмосферу. Роуперу показалось, что сквозь мягкий свет пылавшего огня он видит перемещающиеся тени. Бесшумно крадущиеся сгустки тьмы остановились и посмотрели на него. Что-то слабо блеснуло – словно в ночи двигался темный кремниевый наконечник копья. Что это было? Призрак одного из тех огромных древних героев? А может, сам Хлодович? Сидящие вокруг костра проследили за его взглядом и стали смотреть в ту же сторону. Смутные образы в ночи отреагировали. Роупер почувствовал, как что-то стало удаляться прочь. Он не был уверен, что видит или слышит их, но чувствовал всем телом вибрацию от тяжелых шагов, уходящих по темному коридору вдаль…
Оглядевшись, Роупер понял, что все чувствуют примерно то же самое.
– Пэры, вы услышали, насколько свято место, на котором мы остановились, – нарушил он наконец молчание. – Более судьбоносного знака невозможно себе представить. Идите теперь и расскажите об этом легионам. Пусть они знают, что именно на этой наковальне была выкована наша страна.
Легаты разошлись, и у костра под ночным небом остались только Роупер и Прайс.
Роупер, отложивший заточку Холодного Лезвия на то время, пока слушал Скаллагрима, вернулся к своему занятию. Прайс озирался, напряженно вглядываясь во тьму. Потрескивал огонь, оба молчали. Роупер вдруг осознал, что это был первый раз, когда они с Прайсом остались наедине. Присутствие гвардейца почему-то тяготило.
– Скаллагрим – прекрасный бард, не так ли? – отважился заговорить Роупер.
– Такая уж история, – пренебрежительно бросил Прайс. – Этому месту она очень подходит.
Воцарилась долгая пауза.
– Хлодович, наверное, был твоим предком, Роупер.
