Уворен был вынужден подождать, пока ярые крики не прекратятся.
– Вы все знаете меня. И знаете, на что способен мой боевой молот. Именно моя рука уложила короля Оффа в его длинную могилу! – Уворен поднял левую руку и продемонстрировал серебряный браслет – свою первую награду за отвагу. Затем поднял правую руку и показал вторую. – Именно я взял Ланденкистер!
Возбужденные воины уже чуть ли не выли. Слушая речь Уворена, Роупер взглянул на Грея и увидел выражение презрения на его лице.
– Ты же ненавидишь его, – подколол его Роупер, укоризненно улыбнувшись.
Грей посмотрел на Роупера в ответ и заставил себя расслабиться. Между тем, Уворен продолжал:
– Ради своей страны я готов на все. Когда было нужно, я оставался в Хиндранне и защищал его от последствий катастрофы. Даже в то время, когда такие герои, как Прайс и Леон зарабатывали в честном бою свои награды, я довольствовался простым служением моей стране. Но я все еще жажду сатрианской крови! И я не успокоюсь до тех пор, пока у меня не появится шанс омыть кровью мой Костолом! Вы знаете меня и понимаете, что я не шучу. Я спрашиваю вас всех – пошли бы вы со мной против сатрианцев, как того требует от нас наша честь?
– Да! – взревел зал.
– Согласны ли вы на то, чтобы я возглавил вас в походе на юг?
– Да!!!
– Запомните этот момент! Если вам понадобится воин, который смог бы повести вас на войну, вспомните про Уворена Имерсона! И знайте, что Костолом всегда готов напиться кровью сатрианцев! А если милорд Роупер об этом забудет – напомните и ему!
Он ухмыльнулся и подмигнул толпе, взорвавшейся аплодисментами. Кто-то стал бить кулаком по столу, остальные подхватили и начали скандировать:
– У-во-рен! У-во-рен!
Поднялся Роупер, и Грей, Прайс и Текоа стали громко требовать тишины. Спустя некоторое время тишина настала.
– Как нам повезло, что мы живем в одно время с такими великолепными воинами, – заговорил Роупер более спокойным тоном, чем Уворен, и кивнул капитану. – Пэры, будьте уверены, ваши мечи не пролежат долго без дела. Сейчас зима, и сезон военных кампаний окончен. Отдыхайте, наедайтесь досыта, проводите больше времени с семьями, а весной мы будем готовы к новым походам.
Роупер поднял рог. Раздались вежливые аплодисменты. Как только Роупер сел, сияющий Уворен откинулся на спинку кресла с таким видом, будто именно он только что великодушно поделился оказанным ему со стороны людей вниманием.
Болтовня за столами возобновилась. Грей наклонился к Роуперу.
– Все правильно сказали, милорд. Последние слова были очень важны. Но присутствие Уворена так и останется проблемой. Он сам сказал, что не успокоится.
– А что мы можем с этим поделать? Кажется, гражданскую войну мы пока предотвратили, но он все еще слишком влиятелен, чтобы можно было его обесчестить или убить. Если попытаемся – это разрушит страну. Пока угроза не ослабнет, будем просто сидеть и ждать.
– Я далеко не уверен, что он оставит вас в покое, – сказал Грей, глядя на то, как Уворен, широко улыбнувшись, вновь повернулся к Кетуре и начал что-то ей говорить. Девушка смотрела на него холодно.
В голове Роупера уже шумело, и, кроме того, он был слишком счастлив сегодня, чтобы беспокоиться о словах Уворена всерьез. Больше никто не говорил никаких речей, и воины просто пировали в свое удовольствие, пока первые лучи солнца не проникли через маленькие оконца Зала Славы. После этого все стали расходиться по домам. Роупер и Кетура ушли последними. Она вела его за руку, когда они обходили разбросанные по полу объедки и шли к выходу из Главной Цитадели.
Глава 14
Амбар
– Деревянные дома! – воскликнул здоровяк. – Черт возьми, как это прекрасно!
В постройках не было ничего особо прекрасного: кривые обветшалые бревенчатые избы с соломенными крышами да обмазанные глиной сараи, едва различимые за густыми хлопьями падавшего снега. Но даже бедных деревень вроде этой – таких обычных в Сатдоле – не водилось на северном берегу Абуса. Этим и объяснялось то восхищение, которое она вызвала среди людей Белламуса.
Выскочка слышал радостные возгласы за спиной, раздававшиеся один за другим по мере того, как мужчины, идущие в его маленькой колонне, замечали деревню вдали. Он обернулся и увидел, как многие падали на колени и воздевали руки к небесам, благодаря Бога за спасение. Другие обнимались со слезами на глазах и торжествующе поднимали кулаки. Белламус снова стал смотреть вперед, не проявив интереса ни к увиденному, ни к реплике Сте́пана.
Ему эта деревня казалась, скорее, символом неудачи.
Он уходил на север под трепещущим морем стягов, во главе лязгающей доспехами военной колонны, надеясь, что вторжение усмирит наконец их древнего врага. Теперь же его грязный, сильно поредевший отряд был, по-видимому, единственным остатком от прежней гордой силы, который сумел вернуться и переправиться обратно через Абус. Всего их осталось четыреста: вонючих, заросших бородами, одетых в лохмотья солдат. Остальные навсегда остались у берега моря.
– Дай Бог, чтобы в этой навозной куче нашлась таверна! – сказал Сте́пан.
Здоровенный рыцарь с бородой темно-янтарного цвета стал постоянным спутником Белламуса во время отступления с Гитру, несмотря на то, что до той злосчастной битвы они даже ни разу друг с другом не разговаривали. Легкий в общении, рыцарь обладал железной выносливостью, то есть соединял в себе те качества, которые Белламус превыше всего ценил в солдатах. Кроме того, он спокойно и с удовольствием подчинялся приказам Белламуса, что было достаточно необычно для человека благородного происхождения. Белламусу также импонировало чувство юмора рыцаря и его основательность.
– Будет там таверна, – ответил Белламус, – в который некоторым из наших солдат лучше не заходить.
– Я удержу их в строю, капитан, – сказал Сте́пан, мельком взглянув на задумчивое лицо Белламуса, затем присмотрелся повнимательнее. – Я не считаю это вашим провалом. После всего, что мы видели там, – он ткнул толстым пальцем в крутящийся снег слева, указав на далекий берег Абуса, – оказаться дома – уже достижение.
– Конечно, не провал, – согласился с ним Белламус. – И не будет им, пока я не сдамся.
– Господи, сэр! – Сте́пан разразился хохотом. – Вы планируете туда вернуться?
Белламус улыбнулся:
– С тобой вместе, Сте́пан. Как думаешь, почему мы идем на юг?
– Чтобы отойти подальше от страшного севера?
– Чтобы упросить короля дать нам еще людей, – терпеливо объяснил Белламус.
Сте́пан захохотал пуще прежнего:
– Когда найдем таверну, расскажете мне еще раз.
Таверна вскоре нашлась – она несколько возвышалась среди окружавших ее деревенских домов. Крыша была так завалена соломой, что свисала до уровня плеч Белламуса. У входа был огорожен небольшой загон, в котором топтала снег дюжина кур, рядом с которым сидели трое огромных бритоголовых мужчин, прижавшихся спинами к стене. Между ними стоял глиняный кувшин, испускавший настолько мощные испарения, что Белламус учуял их за десять ярдов.
