– Добрый день, друзья, – прогудел Сте́пан, подойдя к троице, и протянул свою руку-лопату ближайшему из мужчин.
Сидевший не сделал попытки взять ее – только поднял глаза на рыцаря. Сте́пан резко отдернул руку назад. Глаза, смотревшие на него, оказались желто-серного цвета, и такой в них светился лихорадочный блеск, что рыцарь поневоле отшатнулся, лишившись на минуту дара речи. Белламус положил руку на его плечо и указал на лодыжки мужчин с надетыми на них кандалами. Теперь все трое глядели вверх – рыская тремя парами желтых глаз по фигуре Белламуса. Они все были необычайно худы. Из-под косматой меховой одежды, собирающей снег на плечах, выглядывали крепко сжатые, жилистые кулаки.
Белламус кивнул всем троим сразу, распахнул дверь в таверну и, придерживая ее, жестом пригласил Сте́пана зайти в терпко пахнущий полумрак. Затем, не мешкая, вошел за ним следом, пригнувшись, чтобы не задеть свисающую с крыши солому. Наклоняться пришлось низко, поскольку к спине его был привязан огромный боевой клинок – одна из немногих принадлежащих ему ценностей, которые удалось сохранить при отступлении.
– Что это было? – спросил Сте́пан, как только они вошли внутрь. Остальные солдаты остались толпиться по ту сторону двери.
– Сатриано-анакимские гибриды, – ответил Белламус. Сте́пан остановился, но Белламус махнул рукой, призывая идти дальше. – Они здесь простые рабы, хоть и опасные. Будь с ними поосторожней.
– Опасные? – поинтересовался Сте́пан, оглядывая внутреннюю обстановку таверны. – Тут пахнет дикой морковью.
Примерно с дюжину местных селян уже сидели и выпивали здесь. Дружественная атмосфера мгновенно улетучилась, когда все разом обернулись и уставились на новоприбывших. Судя по росту и выразительности лиц, они все были сатрианцами, но выглядели при этом не менее чуждо, чем гибриды, сидящие снаружи. Все – как мужчины, так и женщины – начисто выбривали себе виски и затылки, заплетая оставшиеся волосы в длинные ярко раскрашенные косы. В косы были вплетены латунные, медные, железные и каменные украшения, дробно хрустнувшие, когда все головы одновременно развернулись к Белламусу и Сте́пану. Помимо этого, жители деревни носили яркие ожерелья и браслеты, сочетавшиеся с украшениями на косах, но резко контрастировавшие с их темной потрепанной одеждой.
Один из селян встал с места и пошел навстречу к Белламусу, зажав под мышкой мех с выпивкой.
– Добро пожаловать, незнакомцы, – поприветствовал он. – Вид у вас такой, словно вы давно в дороге. Мечты об эле привели вас к нам? Или о еде?
Белламусу понадобилось несколько секунд, чтобы разобраться в его тяжелом диалекте. Некоторые слова, которые использовал хозяин таверны – например, «дорога» или «давно», – были анакимские.
– И то и другое, – ответил ему Белламус. – Но еда важнее. – Он вынул из кармана золотой браслет и покрутил им перед хозяином. – Хватит в деревне еды, чтобы накормить четыреста человек? И найдется ли бочек пять эля?
Хозяин таверны моргнул, уставившись на золото.
– Возможно, придется подвезти припасы из соседнего городка. Он всего в часе пути.
– Этого момента мы ждали долго, – ответил Белламус, слегка улыбнувшись. – Так что можем подождать еще немного.
Хозяин таверны сложил руки вместе и потер их друг о друга. Затем глянул на оборванцев, уже толпившихся в дверях позади Белламуса.
– Если хотите, эль я могу выдать прямо сейчас.
Белламус помедлил, затем развернулся и с сомнением посмотрел на своих солдат. Те радостно сияли.
– Пожалуй, можно, – ответил он наконец.
Хозяин обратился за помощью к завсегдатаям, сидевшим за столом, и отправился с ними за элем.
Белламус вышел на улицу и обратился к колонне. Он поставил солдат в известность, что первые тридцать человек могут войти внутрь и погреться в таверне час. Остальные будут ждать своей очереди снаружи.
– И чтобы никакой ерунды, парни, – предупредил он, указав на гибридов в кандалах, сидящих в снегу. – Рабов не трогать! Кур тоже!
Белламус вернулся в таверну. Сте́пан оставил для него место за одним из длинных столов.
– Зачем они так одеваются? – спросил рыцарь у Белламуса, усевшегося на скамью рядом с ним.
Сте́пан с подозрением присматривался к нелепо одетым селянам. Те глядели на гостей с неменьшей настороженностью.
– Эти люди не только используют анакимские слова в повседневной речи, – ответил Белламус, – но и рассказывают друг другу переведенные анакимские поэмы. А от врагов их отделяет всего лишь узкая полоска воды. Эти люди похожи на анакимов больше, чем сами хотели бы признать, оттого стремятся отделить себя от них с помощью внешнего вида. Анакимы презирают украшения и не придают значения цветам. Люди одеваются так по всему северному Сатдолу, чтобы создать культурный барьер – более надежный, чем узкий Абус. Хватит на них пялиться, дружище, – добавил он.
Сте́пан повернул голову к Белламусу.
– А что вы имели в виду, когда назвали тех троих «гибридами»?
– Совместное анакимо-сатрианское потомство, – ответил Белламус. – Они всегда рождаются с желтыми глазами. Здесь их используют как скот, обычно вместо волов. Жители деревни разводят их и держат в рабстве с помощью цепей и выпивки.
Сте́пан удивленно поднял брови.
– Хм, опасные? Я бы тоже стал опасен, если бы меня держали в цепях и поили спиртным.
Белламус коротко улыбнулся.
– Не думаю, что настолько, – ответил он. – Гибриды опасны своей непредсказуемостью. Их психика нестабильна.
К столу их приблизилась женщина с косой и поставила перед Белламусом и Сте́паном наполненные элем стаканы из толстой кожи.
– Что это? – буркнул Сте́пан, взяв один из них. – Хм… А ведь неплохо!
Свой стакан Белламус оставил нетронутым.
– Анакимов можно понять. Нас тоже. Но гибридов никак. Как устроен процесс принятия ими решений, не знает никто. По крайней мере, ни разу не встречал человека, который мог бы правильно его интерпретировать. Самый неожиданный повод может спровоцировать их на безудержную ярость.
– Все же странно: держать на ферме животных, способных замыслить против тебя зло, – заметил Сте́пан.
– Управлять ими – целое искусство, – пояснил Белламус. – И эти селяне в нем поднаторели. Если нельзя понять, каким образом гибриды реагируют, значит, не надо давать ничего, что спровоцирует их реакцию. Просто держать их в одних и тех же условиях и ценой проб и ошибок выявлять способы, которые могут их успокоить.
Какое-то время Сте́пан задумчиво смотрел внутрь стакана.
– А как они их разводят?
– Для этого используются захваченные анакимские женщины, – пояснил Белламус. – Но сами гибриды бесплодны, и большинство не доживает до совершеннолетия. – Белламус хотел закончить на этом, но Сте́пан нахмурился, и он продолжил: – Они испытывают невыносимые головные боли, а у мальчиков еще, как правило, имеются проблемы с дыханием. – Он пожал плечами, увидев странное выражение, застывшее на лице Сте́пана. – Это их судьба. У здешних крестьян тяжелая жизнь, а ненависть к анакимам куда глубже, чем мы способны оценить.
