Между тем Сте́пан продолжил:
– Без вдохновляющего присутствия лорда Нортвикского и из-за элитных вражеских солдат, впавших в неистовство, наш центр утратил боевой дух. Обо всем этом мы узнали позже, но в тот момент для нас – тех, кто был в море, происходящее казалось немыслимым. Мы видели, как шеренги рушились одна за другой и падали под ударами наседающих анакимов. Качаясь на волнах, мы наблюдали, как битва превращается в чудовищную бойню. Анакимы убивали всех – включая тех, кто пытался бежать. Спустя некоторое время Белламус сказал нам, что битва окончена, и приказал грести на юг.
Вот так, благодаря случайности, мы оказались единственными, кто выжил. Анакимы не умеют плавать, у них не было лодок, поэтому мы могли оставаться в безопасности до тех пор, пока находились в море. – Сте́пан протрезвел немного, и театральный блеск в его глазах несколько притух. – Мы стали грести на юг, и Белламус приказал выбросить наши доспехи в море. «Они вам больше не понадобятся, – сказал он. – Если вы упадете в них за борт, то утонете. Оставить только оружие». Мы сделали, как он велел, сохранив лишь несколько нагрудников, чтобы вычерпывать ими воду, протекающую сквозь хлипкие борта.
Мы стали подумывать о том, чтобы пристать к берегу, поскольку ветер усиливался, поднимая высокие волны, а на горизонте собрались темные тучи, но не могли этого сделать, поскольку за нами неотступно, как тени, следовали по побережью отряды анакимских разведчиков. Пришлось ждать наступления ночи, но фортуна второй раз за день отвернулась от нас, и на наши утлые челны обрушился ранний зимний шторм. Небо разорвали молнии, и через лодки стали перехлестывать высокие волны. В конце концов они перевернулись и нам пришлось добираться до берега вплавь. Хотя было недалеко, тысячи утонули в бурных водах, не успев даже толком разглядеть побережья за обрушившимися на них волнами. А если бы мы предусмотрительно не скинули свои доспехи, то утопли бы все. Таким образом, несколько сотен выживших выползли обратно на берег Черной Страны. Но капитан не разрешил нам разлеживаться, и это стало совершенно правильным решением. На открытом песчаном побережье мы были слишком уязвимы, и, хотя любой из нас меньше всего мечтал об этом, вспышка молнии осветила наш путь в темные леса…
Эти леса полны инфернального зла, дружище. Деревья там огромные, словно башни. По сравнению с ними растущие в Сатдоле – не более чем кустарники. Редкий луч солнца пробивается сквозь могучие кроны и достигает подошвы леса, кишащей кошмарными существами и странными призраками. В ушах непрерывно стоит волчий вой. Плетеные глаза и вырезанные на стволах руки превращают деревья в варварские тотемы. Сатдол для меня теперь как приятный сон. А там, за рекой, – грубая реальность.
Внимательно слушавший его рассказ Белламус улыбнулся. Он почувствовал небольшую дрожь, проскочившую сковозь пальцы, и снова поднял стакан, чтобы скрыть выражение ностальгии на лице, с которым был не в силах совладать.
Сте́пан ничего не заметил.
– Мы пробивались на юг ночами. Белламус искусно вел нас, ориентируясь по таким тонкостям, как скопления лишайников на пнях или присматриваясь к звездам в редкие безоблачные ночи. Среди деревьев мы лишились еще нескольких десятков человек. Бедняги становились жертвами медведей и волков или просто терялись во время быстрого марша. Как мне жаль тех, кто, возможно, еще блуждает в этих лесах!
Мы оказались немногими счастливчиками. Благодаря немалому везению и тому, что мы избегали ночных костров, враг нас ни разу не обнаружил. Мы добрались до северного берега Абуса и три дня строили плоты в ожидании безлунной ночи, чтобы перебраться через эту чертову воду на юг. Наконец, вчера нам это удалось, и я до сих пор не могу поверить, что мы сидим теперь в уютной таверне, попивая отличный эль. – Сте́пан поднял свой стакан и обернулся к Белламусу. – Еще один тост, ребята. За нашего капитана! Мы все обязаны ему жизнью.
Сидящие за столом охотно поддержали тост, и Белламус выпил вместе со всеми.
– Я всегда говорил, что они не умеют плавать, – согласился хозяин таверны. – Демоны не выносят воды. Мы теряем много качественных гибридов в реке.
– Наверное, это потому, что их ноги закованы в кандалы, – заметил Сте́пан, опустив взгляд в стакан.
Хозяин таверны, похоже, не расслышал замечания Сте́пана. Взгляд его был прикован к нечеловеческому мечу, торчавшему из-за спины Белламуса. Хозяин открыл было рот, чтобы о чем-то спросить, но в этот момент за стеной вдруг раздался вопль. Белламус немедленно вскочил и бросился к двери. Хозяин таверны устремился за ним, следом поспешил Сте́пан. Белламус выскочил на отливающий ослепительной синевой снег и тут же наткнулся на драку. Один из его людей – рыжеволосый рыцарь – лежал на спине у двери, в то время как трое других солдат пытались оторвать от его груди плюющегося и изрыгающего анакимские проклятия гибрида. Весь снег вокруг был усеян пятнами крови и пучками перьев, плавно перекатывающимися по истоптанной поверхности. Еще один солдат со впалыми щеками стоял поодаль, держа в каждой руке по безвольно обвисшей курице.
Непрерывно ругающийся гибрид ухитрился ударить одного из солдат открытой ладонью, от чего тот упал на спину. Хозяин таверны уже стоял под свисающей соломой, держа в руках тяжелую дубину.
– Ваши люди убили моих кур! – закричал он, указывая пальцем на худого солдата, все еще держащего в руках птиц.
Солдаты стали наперебой кричать, обращаясь в основном к Белламусу.
Белламус поднял руку – и толпа наконец утихла. Только гибрид продолжал бороться, пытаясь освободиться от удерживавших его солдат, пока хозяин таверны не успокоил его ударом дубины по затылку. Бедняга не потерял сознание, просто движения его стали медленными и рассогласованными.
– Что случилось? – спросил Белламус, глядя на рыжеволосого рыцаря, который наконец освободился от гибрида и вставал теперь на ноги.
– Чудовище само набросилось на меня! – ответил тот. – Мы не трогали их, как вы и приказали, господин.
– Он напал на вас, потому что вы убивали моих кур! – дрожащим голосом воскликнул хозяин таверны.
Белламус обернулся к солдату, державшему мертвых птиц.
– Это правда?
Тот ничего не ответил. Только моргнул пару раз и медленно положил кур в снег.
– Простите, господин, – сказал рыжеволосый.
– Это были мои куры! – закричал хозяин таверны, угрожающе подняв дубину.
Он стал приближаться к рыжеволосому, но Белламус остановил его движением руки.
– Ты не имеешь права трогать моих людей, – сказал он. – Все они находятся под моей защитой. – Не дав хозяину таверны ответить, Белламус продолжил: – Но я и не ждал, что среди моих солдат окажутся воры.
– Простите, господин, – сказал тот, которого застигли с курами в руках.
– Слишком поздно, – бросил Белламус. – Взять их.
Он не глядя махнул рукой. Из толпы вышли полдюжины мужчин и окружили воров, не оказывавших никакого сопротивления. Белламус наклонился, выдернул шнурки из своих потрепанных сапог и бросил их солдатам, велев связать ворам руки. Затем обернулся к хозяину таверны.
