– Да. Но если ты собрался убить всех остальных, то оставь хотя бы жизнь ему в знак милосердия.
– Может, так и будет. Но сначала я убью Болдуина. Потом Виньяра – этого напыщенного болвана.
Кетуру слегка предернуло.
– Болдуин высасывает энергию. Он такой темный…
Роупер задумался на мгновение.
– А как насчет Унндра и Уртра? Кажется, они очень разочарованы своим отцом. Могут ли они присоединиться к нам?
Кетура попыталась улыбнуться, но улыбка вышла натянутой.
– Не думаю. Они все еще единая семья. Сыновья могут сколь угодно ненавидеть отца, но если почувствуют для него угрозу, то будь уверен – они тут же встанут на его защиту.
Она заправила выбившуюся прядь за ухо. Жест был таким знакомым, но Роуперу показалось, что что-то не так. Чтобы понять, что именно, понадобилась пара мгновений.
– Кетура… – позвал он.
Она обернулась и увидела, что он смотрит на ее левую руку. Она проследила за его взглядом и обнаружила в пальцах прядь волос – толстый темный клок спадал на тыльную сторону руки. Она поспешно подняла его к глазам, все еще не веря. Затем отпустила прядь и вскинула руки к голове. В обеих оказалось по толстому клоку волос, зажатых в пальцах, а в тех местах, где они только что росли – блестела красновато-желтая кожа.
Кетура посмотрела на руки с ужасом. Потом бросила волосы на пол и подняла глаза на Роупера. Ее рот приоткрылся, лицо стало белее снега.
– Что со мной?
Ее голос прозвучал тонко, словно свист воздуха, выходящего из кузнечных мехов. Роупер впервые услышал в нем страх. Они взглянули друг другу в глаза, и Роупер только покачал головой. Она смотрела на него, и он видел, как все сильнее блестит ее взгляд. Наконец одинокая слеза выкатилась из глаза и упала на щеку. Роупер вдруг резко вскочил на ноги и схватил ее за протянутые руки.
– Идем, жена. Ляг в постель, а я побегу за медиком.
Кетура встала, позволив незаконченному плетению скатиться на пол, и дошла с ним до кровати. Прежде чем уйти, Роупер поцеловал ее в щеку. Она же держалась изо всех сил – не желая, чтобы он увидел, как она плачет…
Глава 17
Немедленная месть
Тот самый медик с жесткими волосами, который обработал для Роупера череп Кинортаса, осмотрел лежавшую в постели Кетуру. Роупер впустил его в покои, а сам остался ждать за дверью, чтобы не ранить гордость жены. Как только медик вышел, Роупер, сидевший на корточках у стены, тут же вскочил на ноги.
– Это чума?
– Нет, это не чума, лорд, – ответил медик. – От чумы не выпадают волосы.
– А что тогда?
– Вашу жену отравили, лорд.
Роупер онемел на несколько мгновений.
– Отравили?
– Думаю, да. Она сказала, что ей плохо уже два дня. Чтобы избежать серьезных последствий, мы должны срочно начать чистку.
– Начинайте как можно скорей, – велел Роупер.
Медик поклонился и поспешил за своими препаратами. Роупер помедлил, прежде чем войти. Те люди, которые были за Уворена – мог ли это сделать кто-то из них? Роупер открыл дверь в покои и зашел внутрь. Кетура все так же лежала на кровати. Она посмотрела на него – уже совершенно сухими глазами – и неловко улыбнулась.
– Наверное, я сама виновата, муж.
Роупер присел на краешек постели.
– Почему ты так думаешь?
– Это дело рук Уворена. Он хочет убить меня – причем так, чтобы я успела осознать, что умираю.
– Зачем?
– Из-за тех разговоров, что я вела с ним, пока ты был в походе. А потом я стала дразнить его на твоем пире. Поскольку решила, что мы уже победили. – Она устало закатила глаза. – Дура!
– Нет, – ответил Роупер. – Даже от такого человека, как он, нельзя было ожидать подобного. Ты не могла это предвидеть. Кто мог знать, что он окажется настолько подлым?
Кетура улыбнулась и положила руку на его колено.
– А как насчет того случая, когда он пытался убить тебя?
Кажется, к ней вернулось ее обычное ироническое настроение.
– Травить жену врага – это совсем другое.
– И что ты теперь будешь делать? – Она уже взяла себя в руки.
– Для начала мы приведем тебя в норму, – ответил Роупер. – А потом прикинем, какую месть заслуживает Уворен.
– Приведем в норму – это значит, вычистим меня всю полностью, да?
– Так сказал медик.
– Ну, раз так сказал медик, то можно не беспокоиться.
Роупер даже не улыбнулся.
– Это не шутки, жена. Боюсь, ближайшие несколько дней ты потом вряд ли будешь вспоминать с удовольствием. Зато они дадут тебе шанс на спасение. Кроме того, я не думаю, что Уворен собирался убить тебя.
– Почему?
– Расскажу, когда поправишься.
Он отнял ее руку от своего колена и поцеловал. В голосе Кетуры больше не было страха.
Медик вернулся с целой кучей склянок.
– Для начала экстракт наперстянки, – сказал он. – От нее вас будет тошнить несколько часов. Затем раствор кислицы и как можно больше воды.
Роупер встал.
– Надо сообщить твоему отцу. Вернусь к самому интересному.
Он вышел из покоев, дал задание Хелмицу рассказать Текоа о том, что случилось, и вернулся помогать Кетуре.
Эффект от наперстянки последовал сразу. Медик подставил два ведра под рвоту, и поначалу Роупер пытался поддерживать волосы жены, чтобы она их не запачкала. Но вскоре необходимость в этом отпала: волосы Кетуры выпадали большими клоками всего лишь от небольшого усилия. И, хотя она делала вид, что ничего не замечает, Роупер был уверен, что это не так. Он посмотрел на медика с тревогой.
– Она потеряет все волосы, лорд, – сказал медик тихо. – Возможно, еще и брови.
– Они отрастут обратно?
Медик покачал головой.
– Сейчас все зависит от того, удастся ли полностью вывести яд. Она уже потеряла чувствительность в руках и ногах.
Это стало новостью для Роупера. Но затем он вспомнил, как безжизненно лежало плетение у нее на коленях, когда он вошел, и о том, что она не сразу заметила волосы в своих руках…
– Не исключено, что это навсегда. К тому же яд может продолжать действовать. Теперь единственная надежда на чистку, а потом все, что нам останется, – только ждать.
Рвотное оказалось настолько мощным, что Кетура не могла ничего, кроме как стоять на коленях перед ведром и вздрагивать всем телом в редкие моменты передышки. Когда выташнивать стало уже нечего, медик заставил стонущую и слабо сопротивляющуюся Кетуру выпить воды, и процесс продолжился. Других звуков, кроме стонов, она уже не издавала. Довольно скоро Кетура стала почти терять сознание – страшно бледная, она лежала на шерстяном одеяле, свесившись через край, и продолжала исторгать рвоту.
