Мне же ничего не оставалось, как самому, наконец, понять, как я думаю, решая задачу моего пациента (героя нашей многострадальной программы). Было бы, конечно, неплохо озадачиться этим чуть раньше, хотя бы годиком пораньше, а то и за парочку лет назад до этого. Но кто ж знал?..
И вот выяснилось, что я всё время делаю одну и ту же предельно примитивную вещь.
За время своей клинической практики я выявил целый ряд специфических паттернов психологических проблем
[26]. То есть тех механизмов, по которым у человека формируются те или иные патологические состояния.
Поэтому первое, что я делаю, – я пытаюсь понять, по какому, так сказать, сценарию развивалась ситуация данного конкретного человека.
Он мне что-то рассказывает о своей проблеме, а задаю ему (или ей) вопросы, которые позволяют мне соответствующий паттерн выявить. Когда же все необходимые факты собраны, я понимаю проблему как бы автоматически. Дальше мне известно, что с этим делать. Ну и делаешь…
Но всё же эта диагностическая работа происходит у меня в голове – её ни съёмочная группа, ни тем более зритель не видят.
Конечно, когда я сейчас вот так об этом рассказываю, всё выглядит как «дважды два». Впрочем, надо сказать, что мышление – как раз эти «дважды два» и есть (ничего сверхъ естественного в нём не обнаруживается). Но вы или понимаете, как оно работает, или нет. И пока не понимаете – это не «дважды два», а «высшая математика».
Думаете, что «законы Ньютона» или «теория относительности» – это что-то невообразимое? Нет, это в целом очень простые вещи, если, конечно, вы понимаете, из чего они складываются. И вот самое сложное – найти этот путь: как сложить всё так, чтобы стало ясно, понятно и просто.
Так, впрочем, с любой интеллектуальной деятельностью – вы можете натыркаться совершать самые сложные интеллектуальные действия, но до тех пор, пока вы не понимаете, как ваш мозг это делает, вы совершенно не способны этим процессом управлять и очень ограничены в возможностях.
«В эфире “Доктор Курпатов”!»
Если вернуться к «Доктору Курпатову», после того как мы совместными усилиями убили во мне идиота, достаточно быстро возникла универсальная схема телевизионного сценария.
Дальше всё пошло как по накатанной (если, конечно, не считать бесконечных организационных трудностей, продюсерских интриг, перехода с канала на канал и прочего безобразия).
Теперь работа строилась таким образом… Чтобы не потерять ощущение естественности от разговора с героем, я не мог встречаться с ним до начала съёмок программы. А поскольку сценарий у программы должен быть, то с потенциальными участниками общались редакторы.
Они их расспрашивали, следуя специальным инструкциям, затем пересказывали историю мне. Я разъяснял редактору, что за конфликт может лежать в основе психологической проблемы героя, и тот задавал ему дополнительные вопросы.
Этого было достаточно, чтобы написать подробный сценарий того, что будет происходить на съёмочной площадке, когда я впервые поговорю с героем программы лично. То есть на бумаге наш герой, ещё только заходя в студию, даже не подозревая об этом, уже был «вылечен».
Этот сценарий всегда состоял из трёх частей:
• в первой – обсуждение проблемы;
• во второй – обсуждение истинных причин, её породивших;
• в третьей – разъяснение ситуации, решение и как быть дальше.
Мы всегда знали, что я спрошу, что герой ответит и, в общем, это те самые «дважды два».
То самое «чудесное превращение героя» было теперь не спонтанным делом, а чем-то абсолютно запрограммированным – я уже знал, какова реальность и каким способом я буду на неё воздействовать, чтобы получить искомый результат.
Причём внутренняя механика этого «чуда» была очевидна не только мне одному, но и редакторам соответствующего выпуска!
После им только оставалось смонтировать из часового разговора пятнадцатиминутный сюжет для программы, что, если ты знаешь все узловые точки, большого труда не составляет
[27].
Да, примерно в двух случаях из десяти я ошибался (или потому, что что-то недодумал, упустил, или потому, что герой решил приберечь нечто важное «специально для доктора», а редакторам не рассказал).
И тогда уже приходилось ориентироваться по ситуации, а на монтаже у редакторов работы было больше. Но в целом мы вполне справлялись со съёмками восьми-десяти человек в смену, а с короткими историями из зала – и вовсе в два раза больше.
Теперь давайте ещё раз взглянем на это «чудо», которое, конечно, никаким чудом на самом деле не является. Вот обязательные этапы мыслительного процесса:
• Первый этап. Мы сталкиваемся с некой неизвестной нам ещё реальностью и должны что-то в ней изменить (именно для этих целей мышление нам и нужно).
Изначально мы не знаем, как это делать, а поэтому используем разные способы, пока не пройдём этот квест.
Впрочем, на данном этапе достигнутый результат – это просто «случайность» (мы пока не понимаем, как это у нас получилось).
Дальше мы проделываем одно и то же несколько раз. Ровно до тех пор, пока мозг не выработает соответствующий автоматизм.
Собственно, на этом этапе обычно у большинства из нас интеллектуальная работа и останавливается. Но на мой взгляд, самое интересное происходит как раз дальше.
• Второй этап. Мы понимаем, что наш мозг научился собирать какие-то специальные интеллектуальные объекты (модели реальности, её карты), которые помогают нам что-то менять в реальности, как-то на неё воздействовать, получая желаемый результат.
Но это пока умеет делать наш мозг (как бы на автомате, не вполне осознанно), а этого недостаточно для того, чтобы двигаться дальше и улучшать результаты.
Так что наступает момент, когда мы можем и должны сформировать ту самую «гипотезу»: реконструировать происходящее – предположить, что же происходит на самом деле, когда мы воздействуем на реальность таким вот образом.
Если реальность от наших действий меняется, то это значит, что мы не витаем в облаках, а точно что-то действительное в ней ухватываем.
Теперь, следуя по этим «хлебным крошкам», нам нужно увидеть внутренние отношения, напряжения и силы этой самой реальности.
Дальше мы концептуализируем соответствующие схемы: они в нас уже есть (мозг что-то схватил и понял сам для себя), а сейчас мы должны сделать их осознанными, чтобы иметь возможность целевым образом направлять свои действия.
