Как мы уже знаем, и мозг взрослого человека, обретшего зрение после абсолютной слепоты, и мозг младенцев постепенно обучаются тому, чтобы складывать размытые пятна света в зримые объекты. На это требуются недели бесконечной работы со стимулами и неустанной нейротренировки.
Даже зрительное ощущение перспективы – это лишь такой способ разворачивать визуальный образ.
Если вы возьмёте туземца, который всю свою жизнь провёл в джунглях, и переместите его в саванну, то буйвол, находящийся на значительном удалении, будет казаться ему мухой. Его зрительные зоны просто не имеют «программы», которая способна создавать для него визуальное ощущение перспективы.
Или вот ещё пример этих нейрофизиологических фокусов…
Многочисленные исследования слепых от рождения людей показали, что зрительные зоны коры головного мозга у них не атрофируются, несмотря на то, что к ним не поступает никакой информации от сетчатки глаза, а сами слепые уверяют, что они могут «видеть».
Мы – зрячие – никогда не поймём, что это значит для слепого человека «видеть». И конечно, «зрительные образы», которые они «видят», не имеют ничего общего с теми зрительными образами, которые создаёт наш мозг. Но некое «видящее» восприятие у них действительно есть.
Например, они могут использовать эффект эхолокации – щёлкают языком и прислушиваются к его отзвуку. Вроде бы в этом случае должна быть задействована слуховая кора, но нет – как выясняется, активизируется у них именно зрительная кора! Именно она обрабатывает у слепого человека данную – не визуальную – информацию, позволяя человеку ориентироваться в предметном мире, как будто бы он её «видит».
Короче говоря, мозгу совершенно всё равно, что там «снаружи». Он представляет собой очень мощный расчётный сервер, в котором сформировано множество программ на самые различные случаи жизни.
Наш мозг обрабатывает любой сигнал – не важно, поступил ли он на рецепторы или создан внутри (например, слова, сновидения, мысли, чувства и т. д.). Преобразовываясь, сигнал переходит от одной зоны мозга к другой, обретая для нас новые и новые черты, характеристики и измерения.
Задача нашего мозга – создавать модель реальности, а люди ли скрываются за этими моделями (они ли картируются) или какие-то предметы, идеи или виртуальные сущности – ему совершенно безразлично.
В какой области мозга окажется сигнал, там мозг с ним и поколдует, проведёт расчеты и «программную обработку». В результате он превратит этот сигнал во что-то, с чем мы потом будем иметь дело уже на уровне нашего сознания как с «действительной реальностью».
Вот почему, хоть это и кажется странным, животные (каковыми мы тоже являемся) с лёгкостью способны переориентировать агрессию с сородича на какой-то бездушный предмет.
А человеческие дети, как вы знаете, без проблем «одушевляют» игрушки, да и мы с вами без труда представляем себе героев художественных книг «как живых», хотя на самом деле это просто буквы на бумаге.
Нам кажется, что наша жизнь богата и разнообразна. На деле же вся она нарисована нашим мозгом, его «программами». Внутри же него самого – тихо и темно, как в могиле.
Сделайте сейчас паузу, подумайте об этом…
Скрытое от нас мышление
Нам сложно это понять: знание о том, как работает наш мозг, как он строит картину мира, как создаёт его объекты, как осуществляет акт мысли в обход нашего сознания – это, выражаясь философским языком, знание контринтуитивное.
То есть нам это просто не представить. Теоретически – вроде понятно, а картинка не складывается. Но таковы все научные парадоксы, о чём я рассказывал в «Красной таблетке»: непротиворечивыми нам кажутся только те теории, которые касаются мира, к которому природа эволюционно подготовила нашу с вами психику.
Если же мы всё-таки заглядываем туда, где нас, что называется, не ждали, мы встречаем там одни сплошные парадоксы.
Там нас ждут полумёртвые коты Шрёдингера и кванто-волновой дуализм Нильса Бора, превращение химических элементов ДНК в кузницу жизни… Или вот, например, принципы работы мозга – тоже из этой серии.
Умом нам этого не понять: сколько бы мы ни накапливали научных данных, в этом «знании» всё равно сохраняется какой-то пугающий дух загадочности и парадоксальности. Впрочем, если наш психический аппарат и не был предназначен для понимания этой конкретной реальности, то чему мы, собственно, удивляемся?
Представить себе парадоксальные вещи нельзя – картинка разъезжается. Но если вы последовательно выкладываете на исследовательский стол научные факты, соотносите их друг с другом (делая при этом тысячи необходимых оговорок), то в вашем мозгу сами собой возникают гипотезы, и вы можете испытать их на практике.
Поэтому физики, несмотря на все их бесконечные физические парадоксы квантовой механики, умудрились построить атомную бомбу, биологи, несмотря на множество загадок в этой сфере, уже могут создавать искусственную жизнь (пока, правда, только на уровне бактерий, но ведь и они «божьи твари»).
Нам же с вами предстоит понять, как заставить своё мышление работать под нашим контролем. Поверьте: несмотря на всю свою внешнюю простоту, это задача ровно такого уровня сложности!
Удивительным и парадоксальным является тот факт, что мы не можем заставить своё мышление нас слушаться. Оно работает само по себе – в тканях нашего мозга, а наше сознание лишь свидетельствует его, осознаёт какие-то результаты этой работы. Причём именно так – результаты. Не процесс, не постановку задачи, а именно результат. Да и тот – в изменённом и преображённом виде.
Само по себе мышление представляет собой способность мозга создавать сложные интеллектуальные объекты. Впрочем, когда я говорю «сложные», я не имею в виду космические корабли или горизонтальное бурение скважин для добычи сланцевой нефти. Нет, я говорю о совершенно, казалось бы, примитивных вещах.
Каждая нервная клетка отвечает за какое-то элементарное знание (например, за визуальную идентификацию вертикальной линии или, наоборот, горизонтальной). Группа нервных клеток в 60–80 штук образует, как её называют нейрофизиологи, микроколонку. Эта микроколонка создаёт более сложный образ (у той же линии, например, появляется некая толщина).
В кортикальной колонке следующего уровня собрано уже несколько десятков микроколонок. Колонка ещё бóльших размеров – это сотни тысяч нервных клеток, и тут уже появляется более-менее осмысленный результат (например, какой-нибудь цельный, хотя всё ещё и весьма элементарный визуальный объект).
Таким образом, вся эта система представляет собой своего рода матрёшку, состоящую из универсальных модулей – клетки, микроколонки неокортекса, кортикальные колонки разной мощности. Наконец, всё это ещё складывается в слои коры головного мозга (их аж шесть штук), что схематично показано на рис. № 11.
Рис. № 11. Модульная организация коры головного мозга
