• с одной стороны, чем лучше вы знаете, каковы отношения данного человека с другими людьми, тем лучше вы знаете и самого этого человека;
• с другой стороны, вы сами тем сложнее и интереснее, чем больше таких систем отношений построено в вашем мозгу.
Вы можете придумать о своём знакомом любые истории, создать любой нарратив, но вы будете более-менее понимать его только в том случае, если вы знаете, в каких отношениях он состоит с другими людьми.
В «Красной таблетке» я рассказывал историю эксперимента Филипа Зимбардо. Когда его невеста – психолог Кристина Маслак – попала в бутафорскую «тюрьму» своего жениха и поговорила с одним из её «охранников» (участником эксперимента), она пришла в ужас. Оказалось, что её суженый – это жестокий и циничный «Господин Начальник».
Кристина решила разорвать помолвку и открыто заявила об этом Филипу. К счастью, это «внешнее обстоятельство» подтолкнуло Зимбардо, и он отказался продолжать «тюремный эксперимент».
Только в этот момент, испугавшись потерять дорогого ему человека, он понял, какие чудовищные непотребства творятся в рамках его «научного эксперимента». Кристина, так сказать, клин клином выбила.
Но каков Зимбрадо «по своей природе»? Тот ли он человек, что прекратил бесчеловечный эксперимент и теперь раскаивается за содеянное в своей научной автобиографии «Эффект Люцифера»?
Или же он тот самый «Начальник Тюрьмы», который восторгался установившимися в ней порядками, попирающими всякое человеческое достоинство?
Нет, он ни тот, и ни другой. Просто в одних обстоятельствах он был одним, а в других – другим. А как понять, каков он в настоящий момент? Ответ прост как дважды два: посмотрите на то, каковы сейчас его отношения с другими людьми, на то, в какой ситуации он с ними оказался.
Если он с Кристиной и пишет обличающую книгу о патологической заразительности власти и насилия – это один Зимбардо. Если же он предводительствует охранниками тюрьмы и думает, как предотвратить назревающий в ней бунт, – это другой Зимбардо.
Но мы не привыкли так думать. У нас просто страсть какая-то верить в «виртуальные сущности», в ничем не подкреплённые идеи и ни на чём не основанные «личные мнения».
При этом, создавая некую историю (нарратив), мы становимся заложниками определённого фильтра: теперь факты, которые соответствуют нашей истории, мы видим, а другие, напротив, от нас прячутся.
Если вы поменяете нарратив о человеке – то тут же вдруг увидите совсем другие факты, а те, которые видели, напротив, исчезнут из поля вашего зрения.
Представьте, что у вас какая-то любовь-морковь. Вы, конечно, знаете о недостатках своего возлюбленного, но в целом он замечательный и прекрасный. И у вас много фактов тому в подтверждение!
Но вот вы узнаёте, что он вам изменяет (ну или просто с кем-то недвусмысленно флиртует в социальной сети). Что происходит дальше?
Нарратив меняется до неузнаваемости – он (она) уже подлец (потаскуха), и как вы вообще можете с ним (с ней) иметь дело?! Тут же обнаруживаются факты, подтверждающие вашу новую историю: задержки с работы, подозрительное сидение в телефоне, холодность в постели и т. д.
А что, всего этого не было раньше? Всё это скрывалось, и лишь внезапно обнаружилось? Нет, конечно, всё это имело место. Но вы не обращали на эти «симптомы» внимания, потому что фильтр вашего нарратива их от вас прятал.
Обман идеального
«Идеальное» – весьма коварная вещь.
Мысли и переживания другого человека, мораль той или иной социальной группы, смысл художественного произведения, религиозные переживания, статистические выкладки, любая наука – всё это вещи, которые, в некотором смысле, не существуют в природе.
«Идеальное», таким образом, как бы и есть, но на условиях нашей с вами взаимной договорённости, а основание это шаткое. Одни верят в одно, другие – в другое, консенсуса достичь невозможно. Всё это приводит к неопределённости, которая физикам и не снилась. Но мы стараемся её не замечать.
Хотя, казалось бы… Стоит нам изменить контекст, как событие тут же начинает выглядеть в наших глазах по-другому. Например, мы все согласны с тем, что убивать людей нехорошо, но преступника-педофила – хочется. А ведь он вроде бы тоже человек.
Так и с научными фактами. Мы знаем, например, что сумма углов треугольника равна 180 градусам. Кажется, что с этим невозможно спорить. Но проблема в том, что наш мир искривлён, а в неевклидовых геометриях всё не так однозначно с этими треугольниками.
Даже наши мысли и чувства – и те в разных контекстах меняются. Два человека думают одну и ту же мысль, но каждый по-своему. А всякий, кто говорит вам, что «понимает ваши чувства», почти автоматически вызывает у вас настороженность. Вы не склонны этому верить.
Короче говоря, мир «идеального» – это та ещё штучка. Но мы живём именно в нём – в системе своих представлений о мире, а не в мире как таковом. Его устойчивость и непротиворечивость – иллюзия, создаваемая нашим собственным мозгом.
Пока на наши представления о мире никто не покушается, и хорошо. Но покушаются ведь постоянно, и мы начинаем свои «мнения» защищать. Мы порождаем массу теорий, «доказывающих» нашу правоту. Но на самом деле они висят в воздухе и ничем не подкреплены.
То есть проблема не только в том, что реальность («территория») скрыта от нас за нашими представлениями («картами»), но ещё и в том, что сами наши «карты» созданы с огромным количеством внутренних ошибок. Заметить же это практически невозможно, для этого нужны специальные навыки
[34].
Мы слишком привязаны к этим своим «картам» (представлениям), считая, что написанное и нарисованное на них – это правда. Дальше мы начинаем сопоставлять эти свои представления друг с другом, не сообразуясь с действительной реальностью (фактической «территорией»), и допускаем ошибки.
Конечно, мы можем продолжать:
• верить собственным атрибуциям, приписывая явлениям некие чудесные свойства;
• считать себя медиумами, способными прозревать сквозь чужую черепную коробку;
• принимать «идеальное» за некую действительную вещь, на которую мы можем воздействовать физически и которая физически воздействует на нас.
Но ни к чему хорошему это, скорее всего, не приведёт. Мы должны научиться смотреть на факты максимально непредвзято. Хищно искать эти факты и выкладывать их перед собой один за другим, притормаживая собственное сознание, жаждущее поскорее запихнуть их в прокрустово ложе уже существующих у нас нарративов.
Факты, а не интерпретации – вот что необходимо нашему мозгу. Он должен увидеть структуру – фактические отношения между фактами, их местоположение в общей картине происходящего, а не занудный рассказ, заранее известный нашему подслеповатому и ограниченному сознанию.
