Лом вошёл внутрь черепа Гейджа под левой скулой, разрушил глазницу и прошил его череп насквозь. Взмыв дальше вверх по дуге, лом приземлился в восьми метрах, воткнувшись в землю под прямым углом. Свидетели утверждали, что он был красным и жирным от растёкшегося по нему мозга Гейджа.
Казалось бы, такое ранение не пережить. Но после удара Гейдж встал с земли, отряхнулся и самостоятельно добрёл до повозки. По дороге домой он болтал с товарищами, обсуждая произошедшее. А приехавшие на дом врачи долго не могли поверить в историю с ломом.
Под скулой зияла пятисантиметровая рана, глаз вылез наружу, из макушки, где у младенцев находится родничок, продолжала сочиться железистая ткань мозга. Но Гейдж находился в сознании, ходил, говорил, узнавал знакомых и даже обещал через пару дней вернуться к работе. Да, это совершенно не укладывалось в голове.
Впрочем, скоро дела пошли не так хорошо. Началось воспаление, лицо Гейджа опухло, его страшно лихорадило. Сначала он буйствовал, требовал дать ему штаны, чтобы он мог выйти на улицу, а потом впал в беспамятство. Местный плотник принялся за изготовление гроба.
Но вот оно чудо медицины – сельский доктор Джон Харлоу произвёл трансназальную трепанацию и освободил черепную коробку Гейджа от скоплений крови и гноя. Внутричерепное давление нормализовалось, и через какое-то время пациент пошёл на поправку.
Жизнь Гейджа была спасена, но только жизнь. Когда он «выздоровел», родственники утверждали, что это уже не тот Гейдж, которого они знали, а какой-то совершенно другой человек.
Память и интеллектуальные способности Гейджа практически не пострадали, но что-то изменилось в нём самом до неузнаваемости.
Прежде Гейдж был целеустремлённым молодым человеком, чувствительным к желаниям и нуждам других людей. Он был уважительным и ответственным, проявлял себя как хороший организатор и талантливый бизнесмен.
Теперь всё это исчезло. Доктор Харлоу написал в своём дневнике: «Равновесие между его интеллектуальными способностями и животными наклонностями совершенно нарушено».
Гейдж стал капризным, непоследовательным и агрессивным. Как только кто-то пытался в чём-то его ограничить, он тут же принимался сквернословить и бросался в драку. Он совершенно потерял способность к упорядоченной деятельности и уже ни на какую работу устроиться не мог.
Впрочем, ему удалось стать живым экспонатом в Нью-Йоркском музее П. Т. Барнума, где он за небольшую мзду демонстрировал свой знаменитый лом и раны (см. рис. № 14).
Рис. № 14. Знаменитый дагерротип Финеаса Гейджа и реконструкция травмы
Итак, наш пациент способен к кое-какой интеллектуальной деятельности, у него сохранена память, общие представления о действительности. Он владеет языком, и вообще у него масса других способностей. Нет у него, пожалуй, только одного – он не способен к самоорганизации.
Наш выдающийся соотечественник, нейрофизиолог Александр Романович Лурия, создал и обосновал теорию «функциональных блоков мозга»:
• первый блок является энергетическим, то есть он производит психическое напряжение (клетки ретикулярной формации, лимбическая система и т. д.);
• второй отвечает за переработку поступающей извне информации (зоны корковых анализаторов – зрительного, звукового, кинестетического и т. д.);
• а третий, к которому как раз относятся лобные доли, обеспечивает «программирование, регуляцию и контроль сознательной психической деятельности».
Действительно, лобные доли играют определяющую роль в формировании целей и задач, а также в разработке планов на будущее. Они координируют наши знания и умения, ведут нас к ожидаемому результату, а потом ещё информируют нас о том, что с поставленной задачей мы справились.
Конечно, лобные доли человеческого мозга огромны – наша префронтальная кора занимает порядка 29 % всей коры головного мозга (для примера, у шимпанзе – только 17 %). В зависимости от объёма и конкретной зоны поражения мозговой ткани патологические симптомы будут варьировать.
Впрочем, для нас сейчас актуальны только те нарушения, которые специфическим образом связаны с процессом целенаправленного мышления.
Знаменитый ученик выдающегося академика Лурии – директор Института нейро психологии и познавательных процессов Нью-Йоркского университета Элхонон Голдберг рассказывает: «Пациенты с повреждением лобных долей постоянно заходили в чужие палаты, вызывая гнев медсестёр, которые обвиняли их в самых разнообразных дурных намерениях. Реальность была намного проще и печальней. Гуляющие пациенты заходили в двери просто потому, что двери там были.
Поскольку человек с поражением лобных долей не может сознательно определить цель своих действий и простроить план, он действует как механическая кукла, которая лишь реагирует в ответ на внешние раздражители.
Лобные пациенты Евгении Давыдовны Хомской – другой ученицы Александра Романовича – и вовсе постоянно норовили войти в шкаф. Причина всё та же – в нём была дверь. Зачем они это делают, объяснить лобные пациенты, конечно же, не могли.
Наши лобные доли действительно являются своеобразным «тормозом мозга». Когда вы встречаетесь с тем или иным внешним стимулом (например, видите перед собой дверь), вы можете отреагировать на него готовым автоматизмом – мол, видишь дверь, входи! Но дальше возможны непредвиденные проблемы…
Поэтому наша лобная доля и притормаживает немедленную ответную реакцию на внешний раздражитель. Она как бы спрашивает у мозга: а что мы ещё знаем об этих дверях? И в мозгу активизируется масса нервных центров, которые предоставляют лобным долям дополнительную информацию.
Мозг вспоминает, кто за этими дверьми может находиться и как, возможно, этот кто-то отреагирует на наше появление. Мозг вспоминает, что нам может быть нужно в помещении за этой дверью. Кроме того, он напомнит нам, что двери бывают ещё и у шкафов, а в шкафы входить не комильфо.
Вся эта масса «соображений», распределённых по коре нашего головного мозга, сходится и просчитывается здесь – на едином серверном пространстве лобных долей (это как авиационный хаб, в который прибывают самолёты со всего мира). Здесь они соотносятся по важности и соответствию ситуации, конкурируя друг с другом по значимости.
Лобная кора учитывает те факты, которые может учесть, чтобы принять правильное решение: условно говоря – входить или не входить? Если результат этого «просчёта» соответствует нашим потребностям и желаниям – милости просим! Если нет, или возможные риски слишком велики, то обходим дверь стороной.
Производство культуры
Хотя психоанализ и не является научной дисциплиной, Зигмунд Фрейд и его многочисленные последователи сделали ряд весьма интересных наблюдений.
