Всё это происходит само собой, потому что наш мозг любит собирать целостные образы, выявлять из «шума» некий понятный ему «порядок». И слово «любит» в данном случае – вовсе не фигура речи.
В «Красной таблетке» я уже рассказывал об исследованиях кембриджского профессора Вольфрама Шульца, который испытывал терпение макак виноградным соком.
В этих экспериментах Шульц с полной определённостью показал, что выброс дофамина («гормона удовольствия») случается как раз в тот момент, когда нашему мозгу удаётся собрать целостный образ (сложный интеллектуальный объект), а вовсе не тогда, когда удовлетворяется та или иная наша потребность.
Так вот, сейчас ваша дефолт-система ищет такую конфигурацию загруженных в неё интеллектуальных объектов, которые позволят вам увидеть ситуацию, над которой вы размышляете, целостно и непротиворечиво.
Если это произойдёт, то вы почувствуете «ага-эффект» (бурю дофаминового восторга). Это значит, что ваш мозг создал карту реальности данной ситуации, и она его устраивает.
Конечно, это только карта, модель, а никакая модель не может быть идеальной, она по определению не совпадает с «территорией». Однако, если модель рабочая, то вы знаете теперь, что вам делать.
Положа руку на сердце, вы только сейчас и узнаёте, что за вопрос на самом деле решал ваш мозг. Сознательно мы можем ставить перед собой любые задачи, но наш мозг его приказы не слушает. Какую команду молоко может задать корове?.. Сомнительно.
Мозг сам решает, какой вопрос ему важен и на какой вопрос он готов отвечать. Всё, что мы делали на первых двух этапах своего целенаправленного мышления, – мы лишь заставляли его двинуться в нужном нам направлении.
Но куда он придёт и что решит? Этого мы не знаем. Мы можем только озадачить его нашей темой, а как он с ней обойдётся – уже его дело, на которое повлиять как раз-таки очень трудно
[40].
Впрочем, пока я описываю, так сказать, идеальное развитие событий.
Скорее всего, двумя этапами целенаправленного и озадаченного мышления мы с вами не ограничимся. По крайней мере, если тема предварительно не изучена нами достаточно глубоко, скорее всего будут ещё и третий, и четвёртый этапы.
Представим себе этот случай… Вы использовали бумажный лист, чтобы позволить вашей дефолт-системе подсобрать и загрузить относящиеся к делу интеллектуальные объекты. Он озадачился, а у вас ощущение, что вы впали в некую прострацию. Самое время перейти к третьему этапу.
Третий этап целенаправленного мышления: «Сбор дополнительных фактов».
• Подумайте о том, где ещё может содержаться информация по интересующей вас теме.
В моём случае, если речь идёт о «Чертогах разума», всё просто – это любые источники по нейрофизиологии, социальной психологии и когнитивистике, а также собственные записи, обсуждения с носителями знаний и информации, или же просто – экспериментальное наблюдение по принципу «иди и смотри».
Если же я или вы решаете задачу другого свойства (например, вы хотите понять, как что-то работает, или каким образом с кем-то о чём-то договориться), то, возможно, вам потребуется получить какой-то опыт – то есть произвести некие действия с предметом или человеком, чтобы получить о нём больше фактов.
• Поскольку же ваш мозг находится в состоянии целенаправленной озадаченности и уже занимается соответствующим вопросом, то его взгляд на происходящее будет не таким, как обычно.
Вы будете смотреть на те же самые вещи (тексты, людей, ситуации или предметы) специальным образом: озадаченный конкретной проблемой взгляд обязательно обнаружит там что-то, чего вы до сих пор не замечали.
То есть, если раньше те или иные источники информации были для вас лишь абстрактной картиной, то теперь они превращаются в полноценный гештальт, где в качестве «фигуры на фоне» вы увидите именно то, что требуется вашему мозгу для решения его задачи
[41].
• После такой проработки материала смело возвращайтесь ко второму этапу – берите чистый лист бумаги и начинайте всё заново, словно бы вы ничего прежде не чертили (наша задача – помочь мозгу вновь пересобрать элементы данной ситуации).
Формирование новых нейронных связей – это тяжёлый и длительный процесс. Чтобы сохранить некое новое ощущение и понимание в долговременной памяти, наш мозг должен анатомически измениться. В нём физически увеличивается плотность синаптических контактов, удлиняются отростки нервных клеток.
Вот почему, чтобы что-то выучить (как бы присвоить себе какое-то знание, сделать его частью себя), нам приходится прибегать к многократному повторению, а также связыванию этой новой информации с уже имеющимися у нас знаниями.
Соответственно, чем меньше знаний мы имеем о каком-то предмете, тем сложнее идёт процесс усвоения информации – мы пока не можем добиться значительной связности новой информации.
Нам только кажется, что при первом знакомстве с предметом мы быстро «врубаемся», а затем нам становится сложнее. Это не так.
• Во-первых, вначале нами движет спонтанный интерес, поэтому работа познания не кажется нам сложной.
• Во-вторых, на этом этапе мы фиксируем лишь базовые вещи, которые идентичны для большинства предметов вообще.
Когда же первоначальный интерес спадает, и от общей информации о предмете мы переходим к «частностям», становится сложно. Однако на самом деле важное только тут и начинается.
«Общие признаки» – это то, что мы как бы и так уже знали (мы лишь соотнесли имеющиеся у нас знания с новым предметом), а вот специфические характеристики изучаемого предмета – это и есть новое, это и есть он сам.
Когда вы, например, знакомитесь с человеком, вы сразу знаете о нём, что он человек, теплокровное животное, пользуется языком, имеет какое-то образование, чем-то зарабатывает на жизнь, испытывает сексуальные интересы и т. д., и т. п.
Эти характеристики присущи людям вообще, так что ничего нового вы пока не узнали. Вы лишь сформировали схему образа данного человека – привнесли в это «место» имеющиеся у вас знания.
Подобная схема универсальна для абсолютно любого человека. Отличие одного человека от другого, понятное дело, в его особенностях, а не в этих «общих характеристиках».
Дьявол кроется в деталях. Точнее, наше действительное знание о предмете – это знание деталей, нюасов, частностей. Да, эти знания кажутся нам «мелкими», «незначительными», и кого-то, возможно, это расстраивает. Но понимание вопроса – это не формальный «объём» признака, а количество известных нам характеристик этого признака.
