— «Замок», я «Астра», прием.
— На приеме.
— В том же квадрате обеспечь посадку «вертушек». Будут минут через десять.
— Принял, выполняю.
Из кишлака послышались выстрелы: одиночные, короткими очередями.
— К бою!
Упал на сиденье наводчика-оператора и сразу — в триплекс, прицел. Стрельба левее застрявшей колонны «хадовцев». «Духи»! Наших там быть не должно.
— «23», обстановка?
— С западного направления «зеленые» обработаны «духами». Через десять минут буду у вас, приготовьте встречу, «300» — очень тяжелый.
— Понял, «23».
— Волик, ты где, ё…?
— Здесь я, товарищ старший лейтенант.
— Спишь?
— Никак нет!
— Встречай раненого. На броню не лазить — «духи»!
— Есть, товарищ старший лейтенант.
На выезде из кишлака показалась пыль — возвращался Воронин.
— «23», «коробочку» ставь левее меня, прикрою корпусом.
— Я понял.
Волик за машиной разбирал медицинскую сумку.
— Не высовывайся — стреляют.
Воронин подъехал под прикрытие моей машины. Сверху на корпусе лежали тела погибших «хадовцев». Одно из них, изуродованное взрывом, принадлежало улыбчивому командиру афганцев. В десантном люке разведчики Сергея держали на руках советника. Эх, майор, майор, только что попрощались, даже предположили возможную встречу, но чтобы так — я не думал. Тело советника было без ног, страшные раны замотаны пропитавшимся кровью тряпьем. Что может сделать санинструктор-сержант в полевых условиях? Уколоть промедол, наложить жгут на оторванные оконечности ног… Их же нет выше колен…
— Шевелись, Волик!
Худенький санинструктор вполз к раненому в отсек.
— «17», я «Замок», прием.
— На приеме.
— «Вертушки» на подходе.
— Вижу, «коробочка» выезжает. Волик, быстрей!
— Я ничего не могу сделать, товарищ старший лейтенант.
— Уколол?
— Да.
— Из машины!
— Сергей, быстрей на площадку, «вертушки» на посадке.
До нее было не более трехсот метров — две минуты езды, минут двадцать полета до аэродрома, ну, а там — медсанбат дивизии. Вытянет ли майор?
— Командир, ответь Ивашко, — крикнул Кожевников.
— «17» на приеме.
— Вышел к магистрали, все нормально. Мои действия?
— Скоро будем! Обеспечь наблюдение и не расслабляться.
— Понял.
Задача была выполнена. Теперь уж выйдем к главным силам группировки. Торопиться было некуда. Проверю людей, и подтянемся к трассе.
— Товарищ старший лейтенант.
Волик бинтом вытирал окровавленные руки.
— Ну?
— Майор, кажется, умер… Сразу вам не сказал…
Я присел на обочину в белую афганскую пыль. Вот так легко и просто судьба распоряжается жизнью людей! Ведь только что стояли рядом, беседовали и вот — пожалуйста.
— Я видел, Волик, что он не жилец.
Огромная потеря крови, травматический шок не оставляли шансов бороться за жизнь.
— Черняков.
— Я, товарищ старший лейтенант.
— Как ты думаешь, почему подорвались «зеленые»?
— Не заметили мины.
— Ну, мы-то проехали?
— Проехали.
— В чем тогда дело?
— Не знаю…
— А почему я знаю?
— Ну, может…
— Нет, Черняков и еще раз — нет. Они подорвались только потому, что у них некому было стучать по голове кулаком механику-водителю. Понял?
— По-о-нял, товарищ старший лейтенант.
— То-то. Думай всегда! От тебя зависит не только твоя жизнь, но и жизнь экипажа.
Похожий на увальня механик полез через десантный люк на рабочее место. «Вертушка» под прикрытием пары «двадцать четвертых» и Платонова пошла на взлёт. Воронин возвращался — столб пыли сносило от дороги влево, но он еще долго будет висеть над площадкой.
— По машинам.
Запустив двигатели, я повел колонну разведки «полтинника» к магистральной дороге Кабул — Баграм. По расчетному времени, подразделения группировки уже вышли на рубежи осуществления маневра по охвату кишлачной зоны.
Трудно предвидеть конечный результат операции: противник знал о ней, принял меры, изготовился к бою. В отличие от нас, «духовским» отрядам не требовалось времени на организацию боевых действий — они были к ним готовы всегда. С точки зрения тактики противника — изматывание сил «шурави» налетами, засадами давало душманам возможность реализации их замыслов. Враг не пойдет в атаку на скопление сил и техники советских войск, он это сделает тогда, когда притупится наша бдительность, наступит усталость, появятся расхлябанность. Удар будет мгновенным и точным! А сейчас «духи» сделают для нас ряд хитрых ходов: обозначат уход в горы, глубокие ущелья, создадут иллюзию отступления, частью сил станут мирными дехканами. Русские пройдутся по кишлакам огнем штурмовой авиации, зачисткой жилого массива, чем еще больше возбудят отрицательные эмоции населения. Отряды сопротивления пополнятся новыми «борцами за веру».
Глава 33
К лету 1981 года обстановка в Афганистане для советского воинского контингента с точки зрения военной составляющей изменилась в худшую сторону. Ситуация из периода в период ухудшалась, выходила из-под контроля ограниченного контингента. Не было ощущения того, что проводимые советскими войсками операции приносили существенный успех в достижении поставленных целей. Речь может идти не столько о боевых операциях частного характера, проводимых группировками войск в окрестностях Кабула, дежурными средствами, имевших системную направленность, сколько более крупных, которые утверждались в Москве.
Противник наращивал влияние на народные массы, беднейшую часть населения, проводил акции, дискредитирующие правительство и советские войска. В зонах боевых действий полевые командиры утверждали свои позиции в качестве лидеров. Они входили в состав исламских комитетов, были членами руководящих органов кишлаков, городов, уездов, провинций и играли важную роль в жизни населения подконтрольных им регионов. Афганский народ полагался на лидеров сил сопротивления, на исходившую от них поддержку нормами мусульманского образа жизни. Решения исламских комитетов были понятны абсолютному большинству простых дехкан, поэтому они тянулись к ним, рассчитывая на их реальную помощь.
В этом смысле поддержка, оказываемая населению советскими войсками методом завоза муки, продовольствия, не вызывала радости у местных жителей. Нарушался многовековой уклад мусульманского образа жизни, через который не переступала многоплеменная афганская общность. Народу нужна была помощь, но давая ее, советским товарищам необходимо было соблюдать установленные Всевышним нормы шариата. При этом для дехкан мы все равно оставались гяурами, неверными, с кем ни при каких обстоятельствах нельзя было выстраивать полноценные отношения. Это канон, и ничего с этим поделать нельзя!
