На следующий день разведчики с воздуха не работали: обстановка изменилась в лучшую сторону. Противник мелкими группами еще кое-где оказывал сопротивление, но совместными действиями парашютно-десантных подразделений и частей афганской армии, преданных правительству, мятежники были уничтожены и рассеяны. Дальше работал Царандой (милиция) и ХАД (служба безопасности) Афганистана. Наша задача по подавлению мятежа в Кабуле успешно закончилась без потерь.
А далее нам вменили дополнительную задачу по охране и обороне телевизионного центра в Кабуле, расположенного на горе Шердарваза с вершиной в 2232 метра над уровнем моря. Приказом командира разведывательной роты гвардии старшего лейтенанта Комара была сформирована сборная группа разведчиков, которая под командованием старшего лейтенанта Родина убыла для охраны телецентра. Вместе с Анатолием Артемовичем на телецентр убыл летчик-истребитель, авианаводчик Юра, выросший у нас в специалиста по дегустации спирта. Таким образом, командование соединения поручило разведчикам дивизии новую ответственную задачу. Разведка противника в зоне ответственности соединения, охрана резиденции Маршала Советского Союза С. Л. Соколова и литерной стоянки правительственных самолетов оставалась в силе.
К концу февраля 1980 года динамика событий в Афганистане перешла в резкую фазу обострения обстановки. Силы афганского сопротивления активизировались по всем направлениям: мятеж в Кабуле, выступления оппозиции в провинциях, переход частей афганской армии на сторону мятежников накалили ситуацию до критической. Вооруженная оппозиция, выступив с серьезной заявкой на кардинальное изменение ситуации и расстановку сил в свою пользу, пыталась «отсечь» ограниченный контингент советских войск от дальнейшего участия в афганских делах. Но только на первых порах! В дальнейшем оппозиционные Бабраку Кармалю силы поняли важный момент, в котором ими советским войскам в Афганистане отводилась главная роль в решении многих вопросов, интересующих противников нового правительства.
Серьезное беспокойство у Кармаля вызывала обстановка, сложившаяся в восточной провинции страны — Кунаре, откуда все чаще поступали сообщения об изменах частей регулярной армии. Последняя информация о переходе к мятежникам 30-го полка 9-й горно-пехотной дивизии специального назначения под командованием майора Рауфа, расположенного под Асмаром, разгневала руководство Афганистана.
Горные «рейнджеры» изменили правительству Амина еще 20 августа 1979 года — до ввода советских войск в Афганистан, но им удивительным образом удавалось не раскрыть своих истинных намерений ни перед Амином, ни перед сменившим его Бабраком Кармалем. Командование мятежного полка, оценивая обстановку, активных действий не предпринимало, накапливало силы и средства.
Командир полка майор Рауф, его начальник штаба имели высшее военное образование, окончив в Москве академию имени М. В. Фрунзе. Тактику действий частей и подразделений сухопутных войск Советской Армии они знали прекрасно. Полк под их командованием был оснащен техникой и вооружением по штатному расписанию, экипирован и готов для действий в горных условиях.
На первом этапе командир мятежного полка явно не выступил против правительства Кармаля, хитрил, создавая иллюзию борьбы с вооруженной оппозицией. Реально же дело обстояло так: ряд родственников майора Рауфа были полевыми командирами душманских формирований, которые он, прикормив, объединил под своим командованием. Вместе с тем, Рауф слал регулярные донесения в штаб своей дивизии о, якобы, успешно проводимых им боевых операциях против врагов революции. Он требовал у своего командования дополнительное вооружение, боеприпасы, продовольствие и снаряжение. Заявки Рауфа удовлетворялись, что позволило мятежному полку обеспечить себя всем необходимым довольствием.
Не подозревая о предательстве Рауфа, в расположение мятежного полка однажды прибыл начальник политотдела 9-й горно-пехотной дивизии, чтобы отблагодарить личный состав за его службу новому правительству. Вертолет с начальником политотдела, совершив посадку на мост недалеко от штаба полка, был тут же захвачен мятежниками. Горные стрелки, рейнджеры афганской армии прибывшему начальству вместе с экипажем вертолета отрезали головы и повесили за ноги на ветках деревьев. Экипаж второго вертолета, прибывшего к мятежникам с грузом, постигла такая же участь.
Командование мятежного полка сделало очередной запрос на следующий вертолет и пригласило в гости командира дивизии. Подлетев к расположению мятежного полка, пилот комдива обратил внимание, что на площадке приземления никто не встречает начальство, как это принято. На втором круге над крепостью — штабом полка он не увидел государственного флага республики. Почувствовав неладное, он возвратился на базу.
В то же самое время один из сержантов мятежного полка убежал в Пакистан, но через несколько дней возвратившись в Афганистан, доложил об измене в Министерство обороны. Рауф официально поднимает мятеж, объявив об этом личному составу, и уводит полк в Пакистан, где проводит переформирование и возвращает его обратно в Афганистан на позиции в районе населенного пункта Барикот, в 3 километрах от пакистанской границы. Полком командует начальник штаба (Рауф остался в Пакистане).
В сложившейся обстановке правительство Афганистана приняло решение об уничтожении мятежного полка и недопущении его выступления на стороне оппозиции, что служило плохим примером для других частей афганской армии. Бабрак Кармаль настоял перед руководством оперативной группы Министерства обороны СССР о проведении боевой операции против мятежников силами советского воинского контингента. Руководитель оперативной группы Министерства обороны СССР Маршал Советского Союза С. Л. Соколов принял личное участие в разработке плана операции и проведении боевых действий в провинции Кунар. О ней я подробно написал в книге «Афганский разлом. Истоки мирового терроризма».
В ходе этой операции мне было приказано командовать группой охраны Маршала Советского Союза С. Л. Соколова и сопровождать его в район боевых действий. Моя разведгруппа прилетела в Джелалабад вместе с маршалом Советского Союза Соколовым на Ан-26 капитана Жихарева. Прикрыв собой Маршала, мы вышли к кромке аэродрома, где разгружалась колонна запыленных «бэтээров», на которых лежали завернутые в окровавленные плащ-палатки тела погибших десантников. Людей не хватало. Маршал Советского Союза Соколов приказал мне с группой сопровождения снять с брони растерзанные тела бойцов и выложить их на «бетонку». Мы выложили в ряд 35 тел погибших: раздетых, в пыли и грязи. Многие солдаты были со вспоротыми животами, обезображенными лицами. Пять тел были разрублены на куски. Человек пятнадцать раненых солдат в окровавленных бинтах и полной психологической прострации, поддерживая друг друга, стояли рядом с погибшими товарищами. Ближе ко мне стоял раненый в голову и руку солдат. Я подошел к нему и спросил:
— Как же это случилось?
Раненый боец не сразу понял, что от него хочет офицер в спецназовской «песочке». Переварив вопрос, прошептал сухими губами:
— Стреляли со всех сторон, нас ожидали… Это почти все «дембеля», — показал он на убитых.
Больше я от солдата ничего не добился. Протянул ему фляжку с водой, а поняв, что раненый не может пить самостоятельно, поднес ее к его обветренным губам.
