— Старшина, заканчиваем дебаты. Готовность в баню через 10 минут.
Нетерпенье командира было понятным: посидеть, отойти от забот, звонков, задач и совещаний… Просто расслабиться. Задергали разведку, черт побери. Ко мне подошел бортмеханик АН-26 борта маршала Советского Союза С. Л. Соколова Леонид Злобин.
— Знаешь, Валера, слышал, что ты уходишь в кишлак. Да?
— Ухожу. Как будто не знаешь, где я бываю ночами, когда ты, подлец, без своего друга хлещешь спиртягу.
Леха, начисто игнорируя армейские шутки, продолжая думать о чем-то своем — земном и очень важном.
— Знаю, поэтому и спрашиваю.
— Ну, и…
Леха присел, снимая ботинки. В парилке царил отборнейший мат с веселым смехом мужиков. Кажется, ребята привезли новый анекдот из Ташкента и рассказали его Коле с Иваном.
— Возьми с собой, Валер.
Взглянув с недоумением на Леху, я произнес нечленораздельно:
— Ну, ты, бля, даешь!
— Я давно хотел спросить об этом…
— Ты с Жихаревым говорил?
— Нет.
— Мне кажется, Леша, тебе надо с ним поговорить.
— Я с ним решу, Валер.
— Пойми такую вещь, дружище, мне не жалко взять тебя с собой за перевал, чтобы ты проверил свое очко на эластичность, но обстановка сейчас такая, что мы можем не вернуться. Наибн…т и пишите письма. Понимаешь?
— Понимаю, Валер! Но возьми с собой.
— Черт бы тебя взял, Леха! Давай так: иди, парься, вечером разберемся. Добро?
— Хорошо. Но ты не возражаешь?
— Я-то — нет, но есть порядок, определяемый командиром. Разберемся.
После всех в парную забежал и я, чтобы лихо отработать серию веничком и выскочить наружу. В предбаннике уже разливали по «единой». Экипаж, завернувшись простынями, приходил в себя.
— У всех? — Сашка внимательно осмотрел посуду.
— Сань, в порядке.
— Командиру слово! — Жихарев жестом пригласил Ивана на первый тост.
Комар встал, оглядев присутствующих рядом офицеров, не торопясь, произнес очень важные для всех слова:
— Друзья, за многие тысячи километров мы помним наших женщин, которые ждут мужей, растят и воспитывают детей. У них такая работа — ждать. Наверное, непросто. 8 Марта — день и настоящих мужчин, которые чествуют любимых жен, невест, говорят им хорошие, добрые слова. Поднимем за них наши фронтовые сто граммов. Пусть им будет легко, тепло и весело, и дай Бог, всех нас встретят живыми и здоровыми на белорусской земле.
— Ура! — подхватили мы тост командира разведчиков.
Выпили за жен, невест и всех женщин планеты Земля. Через минуту выяснилось, что все женаты, за исключением Славки, имеют детей. У «правака» все впереди, у него не болит голова о семье, детях, и это здорово! На войне трудно быть женатым, очень трудно. Появляется свободная минута — мысли только о семье и детях: как они там? Все ли хорошо? Не болеют ли?
— Кто еще желает в парилку? — уточнил Андрейчук.
— Спасибо, хватит, Николай, — загалдел экипаж, — в следующий раз!
— Хорошо! Есть предложение к присутствующим: в палатке накрыто, перейдемте на базу, где есть развернуться бойцам. Принимается?
— Добро.
— Кто моется сегодня, старшина?
— Взвод Чернеги, Иван Геннадьевич, и остаток наряда. Марченко помоет своих завтра, когда вернется с задания.
— Хорошо, давай команду.
Расслабленные паром, мы вышли наружу. Леонид был тут как тут.
— Валер, заметано?
— К Жихареву, Леха, к Жихареву! Решай с Александром, я на секунду к своим.
— Бегу.
Взвод отдыхал перед выходом на очередное боевое задание. Люди спали. Ладно, тревожить не буду. Дежурному по роте напомнил, чтобы моих поднял в 18.00.
Расположившись в офицерской палатке, мы повели общий разговор, так — обо всем и ни о чем. У Лехи я взглядом спросил: ну? Он отрицательно качнул головой — нет, еще не говорил. Пальцем стучу по запястью левой руки: мол, время, пора. Чернега не дремал за столом: в кружках было налито и слово представилось Александру Жихареву. С неповторимым обаянием Саша обратился с поздравлением в адрес женщин, за что мы все с удовольствием выпили. Не успев закусить, как следует спирт, в карьер сорвался Леха:
— Товарищ командир, разрешите с разведчиками на задание?
Жихарев поперхнулся.
— Ты о чем? — командир экипажа смотрел на Лёху, затем повернулся ко мне. — Сговорились?
— Я не возражаю, Сань, если отпустишь Леонида со мной. Как, Иван Геннадьевич, обкатаем нашего друга?
Иван пожал плечами, мол, зачем искать приключения, если все мы так хорошо сидим.
— Не знаю, зачем это нужно Лехе, пусть командир решает.
На Леху жалко было смотреть. Экипаж знал о его целеустремленной натуре, да и мне это открылось недавно. В палатке наступила тишина, сравниваемая с моментом истины. Отпустят в разведку? Не отпустят?
— То-то я смотрю — Леха не в себе, а он, видишь ли, мысль вынашивал — в разведку!
— Это вопрос чести офицера ВВС, товарищ командир.
— Хм, надо обсудить. Наливай, Сань, чего сидишь?
Нам уже ясно: Жихарев для порядка помурыжит Злобина и разрешит ему выход на поиск в «духовский» тыл.
— Ладно, Лень, не возражаю.
Пожав командиру руку, Леха обнял меня — грудь ходуном, взволнован, а Чернега в своем амплуа — прозрачную, как родниковая вода, жидкость разливал по кружкам.
— Лень, — тронул я плечо разведчика Военно-воздушных сил, — третий и все.
— Понял, командир.
Леха был вне себя от радости. Но пора! Встаем. Пауза. Тишина. Третий! Посидели, покушали.
— Я собираюсь, Иван Геннадьевич.
— Давай, Валер. По готовности доложи.
— Понял.
Не мешая сидящим за столом офицерам, я тихонечко вышел к стоявшей в уголке кровати и дал Леониду сигнал.
— Вот тебе курточка, Леш, прикинь. Автомат Чернеги. Пристрелян. В «лифчике» шесть магазинов, один примкнешь. Фляжку наполни водой. Собирайся, я на пару минут к своим.
— Понял, Валер, я мигом, — засуетился от волнения Лёха.
— Не торопись, минут двадцать еще есть.
Вышел к взводу. Увидев, что Сафаров собрался докладывать, остановил его жестом — продолжай готовить людей. Сегодня со мной пойдет Куранов, заместитель Чернеги — здоровый тренированный парень, заодно посмотрю подготовку. Пожалуй, поставлю его в тыловое прикрытие к Баравкову. Признаться, не люблю брать с собою «чужих», но двое моих разведчиков приболели, и Комар в усиление группы выделил Куранова.
