— Слушать внимательно! Минут через сорок я докладываю комдиву о готовности к выполнению задания. После чего на трех боевых машинах выезжаем по маршруту… Командиры, карты…
Карандашом я вывел маршрут движения, который не сразу вел к месту намеченной встречи сторон. Скорее наоборот. Я его вычертил формой эллипса с постепенным приближением к плато, на котором планировался переговорный процесс. По ходу движения заодно изучим подходы к расположению лагеря, чтобы иметь более четкое представление о местности.
— Всем отслеживать обстановку в приборы наблюдения, но так, чтобы у «духов» не сложилось впечатления, что мы проводим разведку. Едем себе и едем. Ясно?
— Так точно.
— По щелчку тангенты останавливаемся, оправляем естественные надобности, перекуриваем, то есть создаем у визуальной разведки противника впечатление разгильдяев, продолжая движение к плато. В точке встречи оставляем БМД Нищенко с его экипажем. А вот теперь, Игорь, слушай главное!
— Весь внимание, товарищ лейтенант!
— Делаешь вид, — загораясь сценарием встречи, я развивал задачу сержанту, — что произошла поломка машины. Оператор остается в башне. Гапоненко слышит меня?
— Так точно!
— А чего глаза за уши закатил?
— Это я так, товарищ лейтенант!
— Так, ё… Глаз не спускать с кишлака! Понял?
— Так точно!
— Мы же на двух других машинах возвращаемся назад, берем под охрану три БТР-Д с комдивом, офицерами оперативной группы и сопровождаем их к вам. Встреча произойдет именно у вашей машины. Ваша задача — застолбить это место и никого к нему не подпускать. Ясно, Нищенко?
— Так точно, товарищ лейтенант.
— Нюх не терять — вредно для здоровья! Собранность и готовность к отражению атаки. Черт его знает, что от них ожидать? В одиночестве вы будете около сорока минут, а может, и часа. Не рыпаться и думать. Думать!
— Понял!
— Сафаров!
— Я, товарищ лейтенант!
— У командиров отделений «148» проверь связь и позывные.
— Сделаем.
— Роль каждого из вас понятна в задаче?
— Так точно.
— Оставаться на местах, я иду к комдиву.
Сложив для удобства пользования карту, я пошел к штабу оперативной группы. Запаса времени еще хватало, поэтому я на ходу прикидывал возможные варианты исполнения задания, размышляя над его содержанием. У штаба встретился с Лаговским. Павел уже был готов обеспечить посадку офицеров на подготовленные к поездке «бэтээры» и весело блестел беззаботной улыбкой.
— Привет, Паш, как скоро?
— Ждем, Валер, ждем.
— Слушай, поставь одну машину вот здесь, — показал я Лаговскому точку на карте, где, по моему мнению, необходимо было блокировать кусочек пространства от гор. Паше не надо было долго объяснять, что к чему, он начальник топографической службы соединения, поэтому мы с ним быстро согласовали наши действия по карте и надеялись, что на местности у нас получится не хуже.
— Переговоры, Паша, будут вестись за твоими машинами, я же своими прикрою по внешнему кольцу.
— Идет, Валер. — Павел, хохотнув, продолжал откусывать щипчиками ногти.
В палатке командира дивизии задействованные во встрече офицеры обсуждали порядок переговоров с почтеннейшим советом старейшин. В тот момент, как я «нарисовался» перед командованием соединения, генерал заслушивал предложения офицеров по гуманитарной акции выдачи продовольствия населению.
— Товарищ генерал-майор, разведывательная группа отдельной разведывательной роты к выполнению боевой задачи готова, — доложил я, закрыв за собой полог палатки.
— Готовы, разведчики?
— Так точно!
Командир дивизии, поправив неразлучные очки, встал из-за стола.
— Товарищи офицеры, выезд через пятнадцать минут. Вопросы ко мне? Нет? Все свободны.
— Докладывай, Марченко.
Открыв карту, я доложил комдиву замысел превентивных действий разведывательной группы по прикрытию встречи.
Генерал, слушая, уточнил момент:
— Сержант справится?
— Так точно, товарищ генерал.
— А если провокация и «духи» приготовили засаду? Не растеряется?
— Никак нет, товарищ генерал, опытный и обстрелянный командир, да и разведчики у него воевали.
— Хорошо, «уговорил», выезжаем через десять минут. Связь по радио.
— Есть! Разрешите идти?
— Давай.
Я вышел от командира дивизии с легкой дрожью, прокатившейся по телу. Задач подобного плана еще не доводилось выполнять. Сам-то я был готов к любому развитию событий, но прикрыть комдива с офицерами управления — особая специфика. Но что поделаешь? Приказы в армии не обсуждаются, а выполняются — быстро, точно и в срок. Подбежав к своей командирской машине, я открытым текстом включился в связь:
— Доложить о готовности к движению!
Если «духи» слушают радиосеть, пусть думают что угодно о нас, а мы их ненавязчиво «пощупаем» на «вшивость».
— «01», 02», «03» готовы, — ответили сержанты по радио.
Я в свою очередь доложил подвижной оперативной группе о готовности к движению, получив «добро», скомандовал:
— «Стрела», я «Сокол», вперед.
Не спеша, вывел колонну за линию лагеря, затем боевого охранения. «Грунтовку», ведущую в кишлак, обошел стороной: двигаться по ней предельно опасно — местные черти, вне всякого сомнения, заминировали ее каким-нибудь фугасом или «итальянку» присыпали пылью. По открытому участку равнины, по которому вообще никогда не ездил транспорт, я вывел БМД к обрыву высохшего русла реки, откуда кишлаки просматривались на большую глубину. С плоских крыш раскиданных мазанок на нас глазели кучки чумазых «бачат», одетых в цветастые одежды. Наблюдение велось и взрослыми дядями с черными, как головешки, лицами, искоса бросавшими взгляды на боевую технику, бороздившую их владения. Мы были на близком расстоянии от жилой зоны, что, вероятно, раздражало местное население, привыкшее к средневековой и только им привычной жизни. Опасно! Но «душков-то» мы все-таки подразним, посмотрим их реакцию на наши якобы чудаческие выходки.
Кривая к условной точке рандеву постепенно замыкалась, пора было действовать: опасные подходы определены, решение на прикрытие их «бэтээрами» оперативной группы принято. Большей опасности я не видел, во всяком случае, не различал ее в общей обстановке.
Ну, с богом. Сигналю тангентой. Машина Нищенко, дернувшись, остановилась, изображая поломку. Мы же на двух других БМД, как ни в чем не бывало, продолжали двигаться к лагерю. Я видел, как Нищенко приступил к «театрализованному представлению» по устранению «неисправности» боевой машины. Играть ему эту роль не менее сорока минут, может, чуточку больше.
