— Кажется, Иван Геннадьевич, предстоят большие дела?
Гришин задумчиво смотрел на Ивана.
— Похоже, что так и есть.
— Что-нибудь еще рассказал дядя Миша?
— Ничего особенного, будем подтягивать молодежь. Валера, — обращаясь ко мне, Комар положил свою руку мне плечо, — в штабе работают над новой рейдовой операцией. Практику в этом безобразии имеешь только ты со своими разведчиками, поэтому сам понимаешь — готовься.
— Ясно, Иван Геннадьевич, но пятеро молодых парней — не многовато ли для взвода?
— Что я скажу? Вводи в строй. Единственно, чем помогу — Ходжа-Раваш в твоем распоряжении в свободное от разведки время.
— Разрешите?
Повернувшись на голос вошедшего, я увидел моего нового сержанта по фамилии Азарнов.
— Товарищ гвардии старший лейтенант, разрешите обратиться к лейтенанту… Возникла пауза. — Извините, фамилию не знаю.
— Марченко, — подсказал я младшему командиру.
— К гвардии лейтенанту Марченко.
— Обращайся, — Комар испытующе смотрел на нового командира отделения.
— Товарищ гвардии лейтенант, вновь прибывшее пополнение по вашему приказанию построено. Командир отделения сержант Азарнов.
— Иван Геннадьевич, разреши приступить к вводу в строй молодого пополнения, — обратился я к командиру.
Комар развел руками.
— Тебе и карты в руки! Желаю успеха!
— После ужина, Валерий Григорьевич, молодежь в Ленинскую комнату, — уточнил замполит.
— Понял, Владимир Николаевич, будут вовремя.
Выйдя из палатки, я скомандовал:
— Вольно, Азарнов.
— Вольно, — продублировал сержант.
Эти чистенькие молодые парни только что из Союза. Закончив «учебку» в Гайжюнае, их направили для прохождения службы в Афганистан. Немного растерянный взгляд. Для них все новое: война, горы, неизвестность. Психологической подготовкой с ними никто не занимался, но они закончили маленький Гайжюнай, теперь им не должен быть страшен большой Бухенвальд. Под этим солдатским девизом они воспитывались в 44-й учебной дивизии в лесах заброшенной Руклы. Привыкнут, служба закрутит так, что не до эмоций и душевных переживаний, а пока с неестественно белыми лицами они стояли в строю — парни советской страны, призванные Родиной для выполнения интернационального долга.
— Гвардии лейтенант Марченко Валерий Григорьевич, ваш командир, — представился бойцам, — с этого дня вы отданы приказом во разведвзвод, которым командую я. Вам выпала честь занять боевые места в строю вместо парней, увольняемых в запас.
По глазам пытался понять, насколько мои слова доходили до их сознания в минуты решения военной судьбы. Вроде без эмоций.
— Будете принимать участие в боевых действиях с жестоким врагом. Понимаю, в Союзе вам говорили, что мы здесь на учениях и занимаемся охраной объектов. Вскоре убедитесь, что это не совсем так. Поэтому единственная просьба и приказ: на лету хватать все, чему буду учить на занятиях и в практической деятельности. Так же перенимать опыт разведчиков старшего призыва. Сделать это надо в самые короткие сроки. Ваша жизнь в ваших руках: не более — не менее. Это понятно?
— Так точно, — ответил за всех Азарнов.
— Вопрос на «засыпку»: все добровольно изъявили желание служить в Афганистане?
Молодежь без паузы дружно ответила:
— Так точно.
— Больше об этом спрашивать не буду, вечером замполит расскажет вам о стране, политической и военной ситуации, чем на самом деле занимается ограниченный контингент советских войск в Афганистане. Вы узнаете о боевой работе нашей роты и вообще узнаете все, чем вам придется заниматься в ближайшие полтора года.
Оглянулся к палаткам своего взвода.
— Баравков, ко мне.
Подбежавший Гена, немного заикаясь, доложил:
— Товарищ гвардии лейтенант, сержант Баравков по вашему приказанию прибыл.
— Товарищи разведчики, представляю вам исполняющего обязанности заместителя командира взвода гвардии сержанта Баравкова — старший сержант Сафаров увольняется в запас.
Баравков с достоинством стоял перед молодым пополнением и, вероятно, оценивал круг возложенных на него обязанностей.
— Сержант Азарнов.
— Я.
— Назначаетесь командиром второго отделения вместо Баравкова.
— Есть, товарищ лейтенант.
— Теперь, пожалуй, главное. Хочу, чтобы каждый из вас понял: вы, ребята, прибыли на войну «всамделишную», где убивают по-настоящему. Чтобы вы в это быстрее поверили, завтра я вас поведу на экскурсию.
Гена слегка усмехнулся — парням предстояла экскурсия в морг медицинского батальона, через который я «протаскивал» молодежь. Впечатляет, конечно, но это было необходимой частью психологического плана. Далее я продолжал:
— Баравков покажет места в палатках, кровати, тумбочки, туалет и расскажет общий порядок поведения в лагере. Запомнить одно: без моего разрешения ни одного шага от палатки. Вопросы ко мне?
— Когда на боевые действия, товарищ лейтенант?
— Это может случиться сейчас, через минуту, сутки — такая обстановка.
— Часто будем на боевых операциях? — спросил худенький механик.
— Скажу одно — вам столько достанется, вы даже не представляете! Войны хватит на всех и с лихвой. Командуй, Баравков, покажи границы лагеря, его элементы.
— Есть. Нале-во. За мной шагом марш.
Гена закрутит парней, им будет не до скуки. Что поделаешь? Жизнь продолжалась, будем готовиться к суровой борьбе, чтобы выжить в афганской бойне.
Новость, пришедшая из штаба дивизии, с одной стороны, обрадовала, с другой — вызвала откровенное сожаление. Пришел приказ об откомандировании в Рязанское высшее воздушно-десантное командное дважды Краснознаменное училище имени Ленинского комсомола сержанта Мухаметзянова, младшего сержанта Ивонина, ефрейторов Гильмутдинова, Кибиткина, Панчука для сдачи ими вступительных экзаменов. От меня уходил замечательный разведчик Андрей Ивонин, участник многих боевых операций по разведке, поиску, захвату и уничтожению противника. Много раз под пулями Андрей выходил из самых сложных ситуаций. Практически всегда он работал старшим дозора, принимая на себя первый удар противника, выводил группу на новый маршрут, прикрывая ее выход в менее опасное место. Действовал он уверенно, мужественно, чем не единожды спасал жизнь товарищам и группе в целом. Проявили свои лучшие качества Виль Мухаметзянов, Сергей Кибиткин, Гильмутдинов. Действуя в боевых операциях одной командой по захвату и уничтожению душманского зверья, они зарекомендовали себя отличными разведчиками. Хуже было с Панчуком — хитроватым и темным парнишкой, в роте он служил всего несколько месяцев, проявить себя — не проявил, может, пока не раскрылся…
