С этих событий градус атмосферы боевой и политической подготовки 103-й гвардейской воздушно-десантной дивизии начал подниматься. Речь не шла об увеличении количества занятий по предметам обучения, интенсивности и качества их проведения — в воздухе витала напряженная обстановка, которую мы, офицеры, ощущали в повседневной деятельности. Новый начальник разведки дивизии майор Скрынников постоянно находился с нами, офицерами, проводил занятия, беседовал, направлял наши действия в нужное русло. В дивизию прибыл начальник разведки Воздушно-десантных войск полковник Кукушкин — ветеран Великой Отечественной войны, который призвал нас, разведчиков, к необходимости собраться и быть готовыми к выполнению очень важных и неотложных задач. Тем не менее, его слова имели туманный смысл. Вроде бы он и хотел сказать нам что-то большее, конкретное, но далее общих фраз и положений дело не шло. Более того, полковник Кукушкин заявил нам о том, что на базе нашей 80-й отдельной разведывательной роты дивизии будет сформирован разведывательный батальон ВДВ в качестве экспериментального подразделения войск. Мы достойно показали себя на прошедших в сентябре учениях и у командования ВДВ были такие намерения.
Неуловимая атмосфера неопределенности создавала нервозность в офицерском коллективе. Напряженные взгляды командира, замполита говорили о том, что они знают что-то больше, но не могут сказать остальным офицерам. И вообще, накануне командир роты, командиры частей соединения ездили в секретную командировку. Куда? Зачем? Никто ничего не говорил, на лицах старшего офицерского состава была сосредоточенность, собранность, это чувствовалось во всем.
Вскоре поступила команда: офицерскому составу, прапорщикам сфотографироваться. Мы дружно сделали фотографии и сдали их в штаб дивизии, после чего пошли смутные, если так можно выразиться, разговоры о каких-то особых учениях. В начале декабря 1979 года стало известно, что в дивизию прибывает командующий ВДВ генерал армии Сухоруков. К приезду готовились в обычном для такого случая режиме. С офицерским составом подразделения начальник разведки дивизии Скрынников проводил беседы, совещания, на которых делал акцент на занятия. 10 декабря 1979 года с офицерами разведывательной роты продолжались мероприятия по изучению организации иностранных армий, разведывательной подготовке — материал давался под запись в секретные тетради. На следующий день по этим темам должны были состояться контрольные зачеты с участием начальника разведки ВДВ гвардии полковника Кукушкина. К концу рабочего дня начальник разведки дивизии довел план занятий на следующий день: 11-го декабря 1979 года. Вот он:
1–2 час. Тактическая подготовка, тема: «Общевойсковой бой»;
3–4 час. Разведывательная подготовка, тема: «Разведывательные признаки средств ракетно-ядерного нападения противника»; «Действия разведчиков при захвате и уничтожении объекта»;
5–6 час. ОМП, тема: «Уяснение задачи командиром подразделения при применении противником оружия массового поражения»;
Но плану занятий, намеченному на 11 декабря 1979 года, не суждено было сбыться — не получилось. Через несколько часов в него ворвалась афганская война, отложившая его выполнение на 9 лет 1 месяц и 19 дней…
Глава 3
…Легкий морозец сковал землю и мелкий снежок, накрывший ее, хрустел под ногами. Закончился очередной напряженный день учебных занятий. После 19-ти часов мы с Сашкой Чернегой возвращались со службы домой из «Зеленого городка». Завтра 11 декабря 1979 года, начальник разведки ВДВ полковник Кукушкин проводит контрольные зачеты по организации иностранных армий. Пиво пить не будем — надо собраться с мыслями. Автобус 15-го маршрута подъехал к площади Победы, мы вышли на остановке у Московского проспекта. Чернега, вспомнив очередной анекдот, посмеивался.
Офицеры дивизионной разведки выделялись среди остальных офицеров соединения особой формой одежды — зимними курточками стального цвета без погон. Нас можно было принять за егерей лесной охраны, железнодорожников, прокуроров — всех тех, кто носил форменную одежду. Но, видимо, не знал этого подгулявший крепышок на углу проспектов Черняховского и Московского — хотел затеять драку. Аккуратно уронили в сугроб перебравшего парня и пошли дальше.
Падавший снег веселил, молодость, задор, кураж расслабляли от служебного дня. У «Комсомольского» магазина мы с Сашкой расстались и пошли по домам. Через три минуты ходьбы — квартира, где я снимал комнату с семьей. С супругой поужинали, глянул новостную программу по телевизору. Начавшийся было фильм «Трактористы» усыпил, но звонок в дверь я услышал сразу. Привычно вскочив, открыл дверь: Борис Иванов — посыльный:
— Товарищ гвардии лейтенант, в роте «БОЕВАЯ ТРЕВОГА!»
— Ты что, обалдел? — удивленно смотрю на солдата.
— Никак, нет, товарищ лейтенант — боевая тревога, — растерянно ответил ефрейтор.
— Ладно, лети в роту, я за тобой.
За пару минут оделся, схватил чемоданчик, положенный нам по тревоге.
— Когда вернешься? — спросила жена.
— К утру буду, — ответил я, подбегая к двери. (Почти не соврал, вернулся действительно утром… но через полгода)…
Время около полуночи, транспорт уже не ходил, но огонек свободного такси блестел на площадке перед «Комсомольским» магазином.
— В «Зеленый городок», — бросил таксисту.
Машина лихо рванулась по Московскому, затем налево на проспект Черняховского в сторону Лучёсы и минут через пятнадцать я был у КПП военного городка, бурлящего ульем разбуженных пчел. Зрелище впечатлило: по тревоге в полном составе были подняты специальные части дивизии. Построения, команды, зачитывались списки личного состава, у казарм стояли под загрузкой машины. Разведчики под руководством старшины роты Николая Андрейчука привычно работали по плану боевой готовности.
В расположении роты я доложил о прибытии Гришину, исполняющему обязанности командира роты (Пащенко находился в отпуске, а Иван Комар работал с молодым пополнением в учебном центре). Владимир Николаевич мне приказал:
— Срочно в парк боевой техники, загружай боеприпасы в учебно-боевую группу.
Я обратил внимание на табло дневального по роте, которое высвечивало сигнал оповещения «БОЕВАЯ ТРЕВОГА».
— Володя, ты хоть что-нибудь объясни, — Гришин замахал руками:
— Валера, все потом, сейчас в парк и загружай боеприпасы! В 8.00 готовность к маршу.
— Куда?
— Орша, аэродром взлета — Болбасово.
— Понял, Владимир Николаевич, бегу.
К 7.00 11 декабря 1979 года 80-я отдельная разведывательная рота дивизии со всеми материальными запасами была готова к совершению марша на аэродром взлета Болбасово. Ровно в 8.00 колонна боевой техники, преодолев исходный рубеж, двинулась по указанному маршруту…
…Ровно гудели турбины огромного Ила, занявшего коридор эшелоном в 7200 метров. Самолет шел плавно, ему ничто не мешало в огромной армаде бортов следовать курсом на юг. Так, по крайней мере, думалось мне и моим разведчикам, перед которыми стояла задача захвата аэродрома Баграм с целью обеспечения посадки передового отряда в составе усиленного парашютно-десантного батальона под командованием гвардии капитана Вадима Войцеховского. Ряд бортов из-за непогоды в Кабуле вернулись на аэродромы «подскока», задействованные десантом в боевой операции, но Баграм посадку давал. Моей разведывательной группе предстояло действовать на авиабазе Баграм без учета нахождения там каких-либо подразделений советских войск, о них мне при постановке боевой задачи не доводилось. Именно в этом контексте мне ставилась задача командиром соединения генерал-майором Рябченко в присутствии начальника штаба дивизии полковника Петрякова и уточнялась начальником разведки дивизии майором Скрынниковым перед посадкой группы в самолет.
