— Слава, что у вас?
— Шел на нас, собака, из пролома. Двигался шумно, темно, поэтому мы его засекли на подходе.
— Живой?
— Не знаю. Штык-нож всадил по рукоятку, весь в крови.
— Оттащи под стенку.
Взяв за ноги убитого «духа», Ксендиков потащил его от входа в помещение.
— Андрей, прием.
— На приеме.
— Приготовь гранаты.
— Есть.
Подозвав Баравкова, я уточнил ему отработанный на Ходжа-Раваше порядок атаки. Это было «заготовкой». Ну, кажется, все.
— Гена, гранаты и за мной.
У пролома я лег на живот и медленно вполз в помещение. Прижавшись к стене, прислушался. Характерные звуки животных, всхрапы… Ослов ли, ишаков, лошадей? Не разобрал. Включив ночной прицел, навел его на шум, различаемый во внутреннем помещении. Лоб тут же покрылся испариной: всего метрах в пятнадцати от меня, издавая храп, стояли лошади, пять-шесть ишаков пряли ушами. И все же не они вызвали дрожь по телу и пот, заливший глаза. Рядом с животными, закутавшись в одеяла, спали душманы. По кучам тряпья оценил: человек двенадцать-тринадцать. Автоматы, «буры» были прислонены к стенкам. Уползаю назад и, задыхаясь, шепчу Азарнову:
— Всем чеки из гранат и ползком в помещение.
Предупредил: гранаты бросать по команде. Пятеро разведчиков, скрывшись в проеме стены, вышли на ударную позицию. Следом за ними нырнул и я.
— Гранатой — огонь.
Щелчки запалов хлопнули почти одновременно. Взрывы.
— Огонь, — крикнул сумасшедшим голосом.
В ночной прицел я ловил все, что шевелилось передо мной, стреляя и стреляя по «духам». Автоматные очереди разведчиков Азарнова напрочь лишили противника сопротивления, плотный огонь сметал все живое.
— Стоп, назад.
Команда подхлестнула разведчиков второго отделения: вылетели наружу, залегли.
— Баравков, по одному — гранатой! Вперед!
Разведчики первого отделения, по одному забегая в проем, кидали гранату и тут же назад. Взрыв! Следующий — бросок и в сторону. Взрыв! Следующий…
— Азарнов, фонарик и за мной!
Вбежав помещение, я кинулся к месту отдыхавшего противника. Фонарик высветил страшную картину: взрывы десятка гранат разметали вокруг людей и животных… Часть помещения утопала в крови, тяжелый ее запах бил по ноздрям, перебивая характерную кислую вонь афганских жилых помещений. Разобрать, где люди, где животные, было невозможно, плоть превратилась в сплошное кровавое месиво. Короткими очередями «молотили» в подозрительные места. Тряпье, одеяла разбросаны — «духи» и попытки не сделали к сопротивлению: смерть настигла их в спящем положении.
— Баравков, собрать оружие, боеприпасы. Время — минута, и уходим!
— Азарнов, тела к досмотру, я подсвечу.
Осмотрели залитую кровью площадку — никто из «духов» не ушел. Да и уходить некуда, помещение ограничено стенками, а выход блокирован нами.
— Обстановка, Игорь? — запросил по радио Нищенко.
— Тихо.
— Через минуту уходим. Обеспечь прикрытие при отходе.
— Понял, готов.
— Внимание всем: уходим в прежнем порядке. Ксендиков, ко мне.
— Я, товарищ старший лейтенант.
— Выдвигайтесь по верхней линии, в низину не соваться. Все! Вперед!
— Есть!
Дозор вылетел наружу, за ним остальные разведчики.
— Есаулков, «сто десятому»: «Работу закончил, встречайте через тридцать минут».
— Понял, передаю.
Уже на бегу пересчитал подгруппу прикрытия. На месте. Сейчас надежда на ноги и хорошее дыхание. Десантников и волков выручают ноги. Бросок от «братской могилы» душманов должен быть скоротечным, быстрым. Нашумели мы здорово, «духи» уже разбираются, что за война у них в глубоком тылу.
Отделение Баравкова уходило с трофейным оружием. Увешанный оружием Гена косолапо бежал за связистом. Сигнал — переходим на шаг.
— Гена, не греметь железом.
— Неудобно бежать.
— Я сказал — не греметь!
— Есть!
— Бегом — марш.
Очередной бросок по пересеченной местности в направлении трассы, где находилась техника. Пот стекал по спине, выедая глаза, но бегом, только бегом от места налета. Противник знает район, хорошо ориентируется, наша задача — не позволить ему перехватить нас до встречи с колонной.
Половина пути оставалась за нами, короткий привал. Упав на прохладную землю, открытыми ртами ловили лишний глоток кислорода. От неимоверной нагрузки сердце заходилось, но я встал на колени и в прицел изучил маршрут, который выводил нас к рубежу посадки на машины. Мы находились на склоне господствующей по высоте рельефной линии, ниже спускаться нельзя! Если неожиданно встретимся с «духами», что вполне вероятно, потеряем преимущество верхнего яруса. Опасно! Отдышавшись — Баравкову:
— Подгоните трофеи!
— Заканчиваем, товарищ старший лейтенант.
— Через минуту — вперед.
Выдвинулся к дозору:
— Слава, идем нормально. Не спеши, но внимание! Минут через пятнадцать-двадцать выйдем к «броне».
— Дальше местность открыта, легче контролировать выход к дороге.
— Верно, Слава, верно, но нюх не теряй. Понял?
— Да, товарищ старший лейтенант.
— Вперед, дружище.
Ускоренным шагом мы вышли из района задачи, все ближе и ближе приближаясь к дороге. Осталось немного, но мы выскочили к трассе, немного отклонившись от указанной точки.
— Есаулков, гарнитуру!
Николай подал наушники радиостанции.
— «110», я «03», прием.
— Я «110», — взволнованный голос начальника.
— Вышел метров 400 западней точки. Прием.
Пауза.
— Понял, встречай.
Подходы к дороге, ближние складки местности беру под наблюдение в прицел.
— Идут, — коснулся руки Баравков.
Прислушался к тишине. Да, шум двигателей очевиден. Колонна была на подходе.
— «110», вас наблюдаю, скорость «пять».
— Принял.
Колонна вышла на нас, снизив скорость до пяти километров в час. На ходу передавая друг другу трофеи, забрались в БМД.
— «12», «13» в порядке? Прием!
Азарнов и Нищенко доложили о готовности следовать дальше. Плечи, руки как-то сами собой опустились, обмякло тело, дрожь в руках и коленях выдавала страшное психологическое напряжение.
— Чего молчишь? — привел в себя начальник по внутренней связи.
