Она видела, что Уна хочет уйти, но та явно пришла за ее одобрением и надеялась, что пристутствие Фионы и Айны смягчит атмосферу. Ей хочется, подумала Нора, позвонить Кэтрин и Джози и доложить, что она наконец-то поделилась новостью с сестрой и теперь все пойдет как по маслу. Норе стало тоскливо от мысли, что они ее обсуждают, что считают, будто она может как-то воспротивиться замужеству сестры, отпустить язвительную колкость. Она пожалела, что нет в ней сил поговорить всерьез, что в голову ничего путного не идет. Но в то же время она хотела, чтобы они ушли, все трое: девочки поднялись к себе или скрылись в передней комнате, а Уна отправилась домой. Чем дольше они сидели, чего-то от нее ожидая, тем сильнее в ней закипала ярость, вызванная — она осознавала это — стычкой с мисс Кавана и бессонницей. А Уна, Айна и Фиона просто плеснули масла в огонь.
— Я слышала, он работает в банке, — сказала Нора. — Он управляющий?
— Вообще-то нет, — ответила Уна.
— Говорят, что иные, из лучших, становятся управляющими совсем молодыми.
— Это большая ответственность.
— Поэтому он до сих пор не женился?
Уна потянулась за сумочкой.
— Я думаю, он просто не мог найти свою пару, — сказала Фиона. — Пока не встретил нашу Уну.
— Понятно, — ответила Нора.
Она явно перегнула палку. И снова мучительно пыталась придумать, как разрядить обстановку, но в голове было пусто. Айна пересекла комнату и вышла.
Уна выдавила улыбку. Фиона пристально смотрела на Нору.
— Ладно, мне уже пора, — сказала Уна.
И она ушла в сопровождении Фионы.
* * *
Вечером в понедельник пожаловала миссис Уилан, и Донал проводил ее в заднюю комнату.
— Приготовьтесь, у меня для вас пара слов от самой Пегги Гибни. Она сказала, что будет рада видеть вас завтра днем. Если устроит в три часа, то замечательно, а если нет, то в четыре.
— Ох, миссис Уилан, я еще не совсем поправилась, чтобы выходить.
— И Элизабет по вам скучает. Мне было велено передать.
— Не сомневаюсь. Но я еще не совсем здорова и никуда не выхожу.
— Так что же мне сказать миссис Гибни?
— Что я еще не совсем поправилась, не выхожу, но очень приятно, что вы зашли, мы сейчас выпьем чаю.
— О нет, миссис Вебстер, я не могу.
Нора настояла. Она снова подумала, что Гибни наверняка не рады разговорам о том, как в их конторе издевались над вдовой Мориса Вебстера, как выжили ее. Она не знала, как зовут ту девушку, что присутствовала при их скандале с мисс Кавана, но живо представляла, как та рассказывает о нем сослуживицам. И скоро слух непременно достигнет тех немногих, чьим мнением Гибни дорожат.
Внеся поднос с чаем, она постаралась выглядеть здоровой и бодрой. Рассчитывала, что миссис Уилан сообщит Гибни, что недомогание миссис Вебстер не слишком убедительное.
Через два дня пришла сестра Томас. Она словно еще больше постарела с их давешней встречи на взморье в Балливалу.
— Я хотела повидать вас до прихода мальчиков из школы, — сказала она, когда устроилась в задней комнате в кресле. — Так вот, мне все известно. Кто только не приходит в монастырь — вы бы удивились. От нас ничто не укроется. Ну, может, что-то и не доходит, но обычно то, что нас мало заботит. Поэтому я узнала обо всем, вплоть до ножниц. Фрэнсис Кавана — из Божьих чад, весьма благочестивая особа. Если бы люди знали! Я побеседовала с Пегги Гибни, она готова повторить вам мои слова. Она собрала всю семью, позвала и мисс Кавана. И странное дело — все вели себя как овечки, так боялись Пегги Гибни. Уж не ведаю почему, ведь она была так любезна. Она готова рассказать вам все. Я ей разрешила. Рассказать то, что не рассказывала никому и никогда, но вам хочет открыться. Навестите ее завтра.
— Я не желаю туда возвращаться.
— У Пегги есть для вас новое предложение, прошу вас, не отвергайте его. И хочу попросить еще об одном. Не могли бы вы быть поласковее с сестрой?
— Откуда вам об этом-то известно?
— Она пришла в нашу часовенку, куда приходили и вы после кончины Мориса, когда избегали людей. Я там ее увидела, мне всегда было ее жаль, она такой одинокой была после смерти вашей матушки.
— И что она обо мне сказала?
— Ничего, или совсем ничего. Но достаточно. Пойду-ка я, дел полно. А вы сделайте две вещи: повидайтесь с Пегги и позаботьтесь об Уне. И заодно помолитесь за нас всех.
Она проковыляла в коридор.
— Не знаю, что сказать. — Нора последовала за ней. — Мне не нравится, когда люди суются в мои дела.
— Ваша матушка была такой же. Я поняла это, когда она пела. Она была замечательная певица, но в ней говорили гордыня и нелюбовь к людям, к тем, кто суется в ее дела, поэтому ей приходилось трудно. И на пользу ей не шло. А вы практичнее. И все мы должны сказать спасибо за это.
— Так вы хотите, чтобы я завтра пошла к Пегги Гибни?
— Да, Нора, часа в три или четыре, где-то так.
— Что ж, ладно.
— И пригласите в гости Уну с женихом, пусть мальчики познакомятся с ним. Свадьба — событие радостное, им понравится суета.
Нора отворила входную дверь, и сестра Томас, осторожно спускаясь с крыльца, пробормотала:
— Вся моя надежда на то, что на небесах полегче будет. Помолитесь, чтобы на небесах нам было легче.
* * *
Впуская Нору, миссис Уилан шепнула, что сообщила Пегги Гибни о ее недомогании.
— Сказать, что вам лучше? — спросила она, забирая у Норы пальто.
— Как хотите.
Пегги Гибни сидела в том же кресле, что и в прошлую встречу. Ни книги, ни газеты рядом. Норе стало любопытно, уж не просиживает ли она так ежедневно, с утра до вечера, в полутемной комнате, за окнами которой качают ветви вечнозеленые деревья, сидит и думает о своем, а миссис Уилан подает ей чай.
— Вот и мы! — сказала Пегги Гибни, словно врач пациентке, которая пришла на перевязку или измерить давление.
Нора холодно на нее посмотрела.
— Здесь целая война произошла, — сообщила Пегги. — Элизабет уж очень остра на язык, но виню я, конечно, Томаса. И мужа своего виню тоже, но не прямо. У Уильяма Гибни-старшего и так полно хлопот со всеми нынешними переменами, не стоит его уж очень корить. А Томас, конечно, заслуживает.
— Пегги, я понятия не имею, о чем вы говорите, — сказала Нора.
Пегги приложила палец к губам, встала, подкралась к двери и резко ее распахнула.
— Мэгги, у нас деликатный разговор. Если мы захотим чаю, я найду вас на кухне. — Она вернулась в кресло. — Нора, вы должны рассказать мне все, что наболело. А дальше я все улажу.
— Не о чем рассказывать, — ответила Нора.
