— Он объяснил почему?
— Нет, просто перевели, и все.
* * *
Утро было воскресное, и до мессы Нора поговорила с Конором. Его, похоже, больше всего беспокоило, как бы она не решила, будто он что-то натворил или с чем-то не справился.
— Он просто взял и перевел нас, — сказал Конор. — А мы никого в классе В не знаем.
На мессе Нора не смогла сосредоточиться. Когда служба закончилась, кто-то из женщин восхитился ее загаром, Нора ответила что-то невнятное и по дороге домой корила себя за это. В течение дня она набиралась все большей решимости и ранним вечером, звоня в дверь монастыря Христианских Братьев, твердо настроилась вернуть Конора в класс А. Открыл молодой послушник, и Нора спросила брата Херлихи.
— Боюсь, он занят, — ответил тот.
— Я подожду.
Он не пригласил ее в холл.
— Передайте, что пришла Нора Вебстер, вдова Мориса Вебстера, мне нужно немедленно с ним увидеться.
Послушник настороженно изучил ее, пригласил внутрь и закрыл за ней дверь.
Нора в первую очередь отметила царившую в монастыре тишину. Казалось, что в здании пусто. Она не знала, сколько здесь жило братьев, но полагала, что никак не меньше десяти-пятнадцати. У всех свои кельи, подумалось ей, они как узники, но это место почему-то казалось хуже тюрьмы: голый кафельный пол, высокие витражные окна в лестничном колодце; все надраено, строго и неприветливо; место, где слышен каждый звук и заметно каждое движение.
Появился брат Херлихи, выглядевший донельзя бодрым, он проводил ее направо в приемную.
— Итак, миссис Вебстер, чем могу быть полезен?
— Мой сын, Конор Вебстер, только что пошел в пятый класс. Я две недели отсутствовала, вернулась вчера и узнала, что его перевели в класс В.
— Вообще-то на самом деле это не класс В.
— В любом случае его перевели в другой, незнакомый ему класс.
— Да, мы кое-что меняем — чуточку уравниваем классы.
— В общем, я хочу, чтобы его вернули в класс А.
— Боюсь, что это невозможно.
— Почему же?
— Списки составлены и отправлены в департамент.
— Это не проблема. Вам ничего не стоит внести изменения.
— Миссис Вебстер, школой заведую я.
— Брат Херлихи, я не сомневаюсь, что вы заведуете ею очень хорошо. Мой муж, как вы знаете, много лет преподавал в средней школе.
— Да, его отчаянно не хватает.
— И будь он жив, вы бы не перевели Конора.
— Ах, полно вам, миссис Вебстер, решение принималось с учетом многого.
— Все это меня не интересует, брат. Меня волнует только учеба Конора.
— Боюсь, что на этом этапе уже ничего нельзя сделать.
— Брат Херлихи, я пришла не для того, чтобы просить вас вернуть Конора в класс А.
— Разве?
— Я пришла требовать этого.
— Я же сказал, что школой руковожу я.
— Надеюсь, вы услышали, что я сказала.
— Вполне, миссис Вебстер, но это невозможно.
Он двинулся вслед за ней из приемной. В холле положил ей на плечо руку:
— Как поживает ваше семейство?
— Это вас не касается, брат Херлихи.
— Ах, да бросьте, — ответил он и улыбнулся, потирая руки.
— Вы еще услышите обо мне, — пообещала Нора, когда он открыл ей дверь. — И узнаете, что я очень опасна, если меня разозлить.
Дома она нашла почтовую бумагу с конвертом и написала: “Дорогой брат Херлихи, если к следующей пятнице Конора не вернут в класс А, будьте любезны иметь в виду, что я приму меры”. Она подписалась, вернулась к монастырю, снова позвонила и вручила письмо все тому же молодому послушнику.
Вечером она записала всех, кого знала, учителей из школы Христианских Братьев — как начальных, так и средних классов. Даже вспомнила адреса некоторых, остальным отправит письма на адрес школы.
Каждому она написала одно и то же.
Как Вам, наверно, известно, моего сына Конора Вебстера, который учится в пятом классе начальной школы, безо всякого предупреждения и основания перевели из класса А в класс В. Вы также должны быть в курсе, что этого не случилось бы, если бы его отец был жив и продолжал преподавать. Ставлю Вас в известность, что я не потерплю произвола. Если к следующей пятнице Конора не вернут в класс А, то в понедельник утром я устрою пикет. Если Вы пользуетесь машиной, я встану перед ней и не пропущу ее в ворота школы. Если Вы ходите пешком, я перегорожу Вам дорогу. Пикетирование продолжится, пока Конора не вернут в класс А.
Искренне Ваша, Нора Вебстер.
Ей не хватило конвертов, Нора решила купить их по пути с работы и надписать адреса прямо в почтовом отделении. Учителей набралось четырнадцать, и она, соответственно, повторила письмо четырнадцать раз.
Проснувшись утром, Нора ощутила прилив энергии и поняла, что ничуть не против вернуться на службу. Она выбрала наряд поэлегантнее, и, пока она шла через город, ее грела мысль о лежавших в сумочке письмах. На работе она обнаружила на своем столе несколько запросов, поступивших во время ее отсутствия. Быстро разобравшись со всеми, к десяти тридцати она собрала стопку счетов, которые было нужно отметить в гроссбухе.
— По-моему, поручи мы вам работать за нас двоих, вы бы справились запросто, — заметила Элизабет Гибни.
— Иногда у меня ясная голова по утрам, — ответила Нора. — А у вас?
— Только не по понедельникам, нет, — сказала Элизабет.
Днем Нора отправила письма и стала ждать, но ничего не произошло. В последующие дни она рассчитывала встретить по дороге домой кого-нибудь из своих адресатов, но не увидела ни одного. Тогда в конце недели она направилась к школе под конец учебного дня, но и там никого не встретила.
В субботу утром она пошла на Рафтер-стрит в магазин Джима Шихана, купила лист фанеры, гвозди, затем пошла в “Годфри” на Маркет-плейс, где приобрела черный маркер, большой лист картона, белую бумагу и кнопки. Поразмыслив, что написать на плакате, она решила, что лучше не упоминать классы А и В и вообще не вдаваться в детали. Прикинула, подойдет ли “Я ХОЧУ СПРАВЕДЛИВОСТИ”, и сочла, что правильнее будет “Я ТРЕБУЮ СПРАВЕДЛИВОСТИ”. Она также решила сказать Доналу и Конору, чтобы в понедельник они не ходили в школу, и по возможности объяснит, что она собирается протестовать и лучше им позаниматься дома самостоятельно. Правда, она не знала, как они к этому отнесутся, и задумалась, не поступить ли как-нибудь иначе. Порешила на том, что дождется воскресного вечера и посвятит в свои намерения Фиону.
Около семи вечера в воскресенье у дома остановилась машина. Из нее вышли преподаватели средней школы — Вэл Демпси и Джон Керриган, которым Нора написала. Она впервые за все это время испугалась, недавний кураж улетучился, и не осталось ничего, кроме ее гордости и угроз. Она отворила дверь, не дав учителям постучать, и проводила их в переднюю комнату.
