Выслушали меня внимательно, но моего пессимизма не поддержали. Профессор пожевал губами, погладил уже почти полностью седую бороду, борода была по последней моде – короткая и клинышком, мягко коснулся моей ауры, успокаивая, и, наконец, заговорил:
– Он бы не тронул тебя. Ну, может, припугнул бы чуть-чуть. И после попробовал договориться. Если гибнет член отряда, то тут сканирование памяти обязательно для всех. А уж в случае гибели практиканта-целителя, привлекли бы наш Надзорный совет…
Я молчала, переваривая информацию. Чувства она вызывала смешанные. С одной стороны, мне стало очень жалко амулет переноса (мне за него ещё расплачиваться много лет). Да, простите, что я всё про деньги, но деньги там бо-о-о-ольшие. С другой стороны, я всё равно была рада, что больше ни минуты не проведу с теми людьми… Ведь правда? Мне же не надо туда возвращаться? Последний вопрос непроизвольно вырвался вслух и вызвал снисходительную улыбку и ещё одно поглаживание бороды – профессор ей очень гордился:
– Нет, не надо. Формально, если дело обстоит, как ты рассказываешь, ты имела право прервать практику.
Я заулыбалась, и научный руководитель поспешил вернуть меня на землю:
– Пройдешь практику в сыскном ведомстве.
Уже открыла было рот, чтобы поныть – мол только не это, но сказала только:
– Спасибо.
Практику в сыскном ведомстве обычно вообще не назначали, если только не находились добровольцы – работать с трупом для целителя довольно мучительно. Но и оплачивалась работа такая очень хорошо. Насколько целителю было паршиво при работе с мертвым телом, определялось индивидуальными особенностями. Тех, кому было почти комфортно – полностью комфортно не могло быть никому, – были единицы. И платили за такую работу весьма прилично. А деньги мне сейчас нужны, очень. Да и насколько я помнила свои ощущения с первого курса, работать с мёртвыми я смогу. Особенно зная, что это всего на три недели и за хорошую оплату.
Так что получив от научного руководителя направление и заручившись его согласием на тему диплома “Элронская магия и её взаимодействие с общей магией при воздействии на людей”, я отправилась к месту будущей практики. Надеюсь, она будет более спокойной, чем предыдущая.
Ещё одна хорошая новость была, что Надзорный совет соберётся не раньше осени, так что свои злоключения я изложила в письменном виде, в трёх экземплярах и отдала секретарю в деканате.
И этого было бы достаточно, если бы все остались живы.
Глава 2
Ая
Прошла уже неделя моей практики в сыскном ведомстве, и пока что мне невероятно везло – всего один труп, и тот убит банально ножом, без магии. Приятного, конечно, тоже мало, но терпимо. А ещё мне выдали оплату за первую неделю, и я, наконец, могла расплатиться с долгами за комнату и отнести очередной взнос за амулет телепортации – завтра как раз подходил срок.
В общем, настроение было довольно-таки радужным. Ровно до того момента, как уже взявшись за ручку входной двери в доме, где я сняла комнату, всего в пяти минутах от отделения сыска, я услышала тихое и вежливое “Ая фон Дорт?”.
Медленно выдохнула, непроизвольно сжав дверную ручку так, что даже больно стало – кажется, рука у меня теперь будет с отпечатками завитушек, и ровным голосом сказала: “Без “фон”. Просто Ая Дорт.”. И только потом повернулась. Мне любезно улыбались два симпатичных молодых инквизитора. Ох, ты ж!
– Что Вам угодно? – кажется, голос не дрожал. Хотя, думаю, они привыкли. Ничего приятного во внимании инквизиции нет. Ни для кого.
– Всего лишь задать Вам пару вопросов, – улыбнулся одними губами один из инквизиторов. Ага, по вопросу от каждого, не иначе. Второй просто молча и в упор меня рассматривал. – Пригласите зайти?
Я кивнула, получилось как-то нервно, и первой вошла в дом, показывая дорогу. Хотя, возможно, они прекрасно осведомлены, где моя комната. А то и побывали в ней.
Комната, собственно, была на первом этаже, и у меня мелькнула глупая и неуместная мысль: если что – можно выпрыгнуть в окно. Определённо, нервы.
Сама села в кресло, оставив им обшарпанный диван. Кресло, впрочем, было не лучше, они с диваном явно когда-то были одним комплектом и состарились, как и полагается, вместе. Кресло для себя я выбрала потому, что хотелось сохранить хоть какую-то дистанцию.
На своих незваных гостей смотреть не хотелось, и я задумчиво смотрела по сторонам, словно сама оказалась тут первый раз. В комнате было немного мебели, но для меня это скорее плюс – я люблю пространство. И терпеть не могу, когда нельзя сделать и двух шагов, не споткнувшись о какой-нибудь стул или любой другой предмет мебели, как это было в общежитии – там мы на двоих делили комнату в два, нет, даже, наверное, в три раза меньшую, чем эта. В этой было метров тридцать, высокий потолок – более трёх метров, и два высоких же окна, занавески на которых были единственным предметом интерьера младше меня, на них ещё чётко просматривался рисунок – легкомысленные цветочки. На подоконниках стояли различные комнатные цветы в горшках самого разного размера – остались от предыдущего жильца, как пояснила мне хозяйка дома. “Можешь делать с ними, что хочешь” – сказала она, и я решила оставить, поливала, когда вспоминала, и даже подкормила один своей энергией – растения тоже можно исцелять, хотя и труднее, чем людей, слишком они иные. Но зато и энергии на комнатный цветочек надо куда меньше, чем на человека.
Вообще, обстановка в комнате говорила об утраченной роскоши – и пол, и мебель были явно хорошего качества, но им было слишком много лет. Они ещё исправно служили, но свой фешенебельный вид уже потеряли. Кроме кресла и дивана – на нём я, собственно, и спала, даже не раскладывая, был ещё шкаф, поистине огромный – даже перевези я все свои вещи, не заполнила бы и половину. Впрочем, как говорила моя соседка по общежитию, у меня просто возмутительно и непозволительно мало вещей.
Стола в комнате не было, вместо него я использовала один из подоконников – он был достаточно широким. Придвигала к нему кресло, и получалось вполне приемлемое рабочее место.
Я уже всю обстановку рассмотрела заново, а инквизиторы всё молчали. И, подавив желание забиться в кресло с ногами, а ещё лучше спрятаться за него или в шкаф – взгляды у господ инквизиторов были недобрыми, выпрямилась и вопросительно взглянула в ответ.
Вообще, моя совесть была чиста, насколько в принципе может быть чиста совесть человека с магическими способностями. Целители вообще редко интересовали Инквизицию. Разве что как свидетели. Может, они хотят узнать об элронце? Но что там могло привлечь инквизицию?
– За что Вы их убили? – всё тем же тихим, ровным и абсолютно безэмоциональным голосом спросил вдруг один из инквизиторов. Различала я их с трудом – они были похожи, как братья. Оба светловолосые, примерно одного роста, оба с холодными колючими глазами. А подробно рассматривать как-то неудобно было.
Я подумала, что ослышалась. И, наверное, минуту смотрела на задавшего вопрос инквизитора круглыми глазами. Поняла, что пауза затягивается, а вопрос, видимо, действительно мне. И действительно именно такой. Пришлось уточнить:
