Никита человек ответственный, напоил барышню, стало быть, и уложить обязан. Он взвалил Вику на плечо, отнес к дивану, свалил туда и отправился восвояси, захлопнув дверь, не забыл тщательно проверить, заперта ли. Впрочем, красть там нечего, кроме самой Вики, да и то ради прикола.
* * *
Давно она так не высыпалась, хотя спали мало и, естественно, разговаривали мало. Давно не просыпалась с дурацким ощущением счастья. Конечно, счастье априори не может быть дурацким, но оно же имеет свойство подло ускользать, бессовестно посмеявшись над глупцами. Саша проснулась и не верила: неужели Алешка спит рядом? Тесновато, правда. Он предлагал гостиничный номер снять, но Саша боялась, что казенщина в маленьком городе обманет ожидания Алексея, а свой угол, какой бы ни был, чистенький и уютный. Думала, все прошло, забылось и… в общем, это заблуждение. Ее просто ударило, когда его увидела, забыла даже спросить, зачем он приехал.
Но пора было вставать и что-то приготовить на завтрак, к счастью, спешить никуда не надо, в театр ей только к трем часам. Саша осторожно перелезла через Алексея, чмокнула его в щеку – он не проснулся, и ушла сначала в душ, потом на кухню. Приготовила манную кашу, сварила яйца (для себя, он напомнил: чтоб яиц утром не было), бутербродов наделала, полагая, что Алеше одной манной каши маловато будет. И кофе! Хотела в постель отнести, но Алексей сам пришел, обнял ее со спины, поцеловал в шею:
– Доброе утро… Яйца? Фу-у-у!
– Это мне. Кофе глоточек? – подняла она чашку прямо к его носу.
– Сначала умоюсь, ангел мой. У тебя есть халат на мою персону?
Откуда халат на него! Полотенца банные заменили ему халат – обернулся, и прекрасно. Вскоре они кое-как разместились на кухне, предполагавшей наличие одной человеческой особи, а не двух. И завтракали.
– М-м, вкусно, – похвалил Алексей ее стряпню. – Давно не ел манной каши, некому приготовить. А когда ты покажешь фотографии Ники?
– Откуда ты… – сразу насторожилась Саша. Ну, так уж повелось: везде подвох ей чудится. – Иннокентий, да? Сдал?
– Сдал? – хмыкнул Алексей. – А я разве не имею право знать?
– А разве ты не помнишь обстоятельства?..
– А разве мы их не обсудили ночью? Сашка… – Алексей взял ее за запястье и пересадил к себе на колени. – Я не ссориться приехал, а за тобой и Никой. Хочу, чтобы вы жили со мной.
– В качестве кого? Шалавой, которая спит с тобой, я была, так меня назвали друзья твоей семьи…
– Жаль, я этого не слышал, дал бы в морду.
– Даже женщине? В морду?
– Женщине объяснил бы, что она дура. Конечно, в качестве жены, а в каком еще? Можем хоть сегодня расписаться в этой замечательной дыре, если распишут. Потом полетим за дочерью и оттуда… домой!
Он подкупающе искренне улыбался и целовал Сашу, которая несколько опешила от такого простого плана, кардинально меняющего ее жизнь, а она не готовилась к переменам. И без Алексея не хочет жить, и дочку хочет забрать, и работу бросать не хочет…
– Но… я не могу сейчас уехать, на мне репертуар, – замялась Саша, решив оттянуть время приема решения. – Я почти в каждом спектакле занята и… подведу театр…
– Понимаю, но придется жертвовать.
– Мне, да?
Он пересадил ее на стул, повернул к себе, чтобы видеть лицо.
– Так, давай логически рассуждать и арифметически. Допустим, я жертвую и переезжаю к тебе. Как насчет работы для меня? Правильно, здесь мне делать нечего. Извини, монтировщиком не пойду, у меня другой профиль, тем более за эти деньги… Деньги-то никто не отменял. Итак, это глупая жертва, объяснять – почему, не стоит, верно? Вариант – ты остаешься…
Саша приуныла, понимая, что выбор придется делать ей одной, а он уловил, что она в панике и нужно поднажать. Достаточно жеста рукой, которой Алексей провел по воздуху, чтобы догадаться о его впечатлениях по поводу царских хором:
– Квартира эта… она прекрасна, но маловата и не твоя. Завтра поменяется начальство и актрису Боярову заставят платить за нее, в результате у тебя не будет денег ездить к дочери. Между прочим, наша дочь живет без отца и матери – это нормально? Привезешь ее сюда? А если ребенок заболеет? Дети болеют, по себе помню. Что делать будешь, с кем оставишь? У вас работа чудовищная – играй, хоть умри. Неужели ты бросишь больную дочь ради роли в этой бесперспективной дыре? А если придет режиссер, который будет заставлять тебя спать с ним? Сомневаюсь, что полезешь в постель к старой и вонючей обезьяне.
– И к молодой обезьяне не полезу, – буркнула Саша.
– Знаю. И останешься в дыре одна, без работы, без денег – твоя зарплата… разве это деньги? Но мы не рассмотрели еще один вариант: жертвуешь ты. У меня прекрасная квартира в столице (!), высокооплачиваемая работа, вы абсолютно ни в чем не будете нуждаться. И главное! Ты бегаешь по своим кастингам и съемкам спокойно, потому что дочь наша с бабушкой Ирой – лучшей няни не найти в мире! Она уже любит Нику, делает налеты на детские магазины и скупает все подряд для внучки. Ну, как? Я тебе предлагаю роль реальной королевы на постоянной основе, а не… сценической на один театральный сезон, которой к тому же еще и голову отсекают – очень символично. Ну, как?
Нельзя сказать, что Саша пришла в восторг от аргументов, Алексей не дал времени ни на размышления, ни опомниться. Она вообще не могла собрать все в кучу, а этот тон – категоричный с элементами иронии? Он только путаницу внес в душу, Саша после таковского напора растерялась:
– Вот так приехал, все свалил на мою голову… и ухмыляешься! Столько всего изменилось… я другая.
– И я другой! – подхватил он, как будто ждал этой фразы. – Мы лучше стали, потому что прошли школу негатива, значит, поумнели и научились ценить блага. Но у нас еще Ника, она имеет свои права, одно из них бесспорное: имеет право на обоих родителей рядом, а не где-то. Неси ее фотографии. Кстати, какие у нас на сегодня планы?
– В три часа у меня собрание в театре.
– Тогда поехали, попробуем пожениться.
– Ты забыл? Я без охраны не должна выходить, за нами приедут в половине третьего, так что отдыхай.
Сказав, Саша отправилась за ноутбуком, но Алексей без последнего слова никогда не останется:
– Видишь? Еще минус: здесь на твою жизнь покушаются!
Саша вернулась с ноутбуком, поставила его, отодвинув тарелку Алексея, и, опираясь рукой о столешницу, искала нужные файлы, небрежно бросая фразы:
– Между прочим! На меня покушается некто из твоей столицы (!), так сказал Иннокентий, а может, из твоей семьи. Смотри, вот Ника, каждая папка – это снимки за каждый месяц ее жизни. Кстати… – Саша села к нему на колени, обняла за шею и коварно улыбнулась. – Имей в виду, я никуда с тобой не поеду, пока в наших паспортах не будут стоять штампы, а на руки не выдадут свидетельство о браке. И можешь считать меня консервативной, старомодной, архаичной, не креативной, закоснелой, даже неумной…
