– Какой богатый русский язык, – вставил Алексей.
– … своего условия не переменю. Теперь развлекайся, любимый, там фотографий нашей дочери много-много.
– Я пойду на твой узкий диван. А дома у нас с тобой…
* * *
Иннокентий ходил по комнате, потирая то затылок, то шею, то подбородок, то лоб, он молчал и довольно долго. Развалившийся в кресле и пивший кофе из большой кружки Никита водил за ним глазами тоже долго, наконец с сочувствием поинтересовался:
– У тебя чесотка?
– С чего ты взял? – остановился Иннокентий.
– Ты ходишь и чешешься, ходишь и чешешься… Как чесоточный.
– Я думаю, думаю! То, что тебе рассказала Виктория… может стать ключом к разгадке «самоубийства» Гелы. И даже не исключаю, что к смерти Катрин имеет отношение, ведь неудачно она упала через неделю после полета Гелы. А главное, они все были знакомы! И сюда подмешали Боярову, как специю в суп. А ну-ка, давай еще разок повтори, что она сказала конкретно по делу Катрин. Дословно. Кстати! Всегда при опросах свидетелей пользуйся диктофоном.
Иннокентий упал во второе кресло и приготовился слушать, подперев кулаком скулу. А Никита, поставив кружку на столик рядом, сосредоточился на воспоминаниях, выдавал он их короткими предложениями:
– Катрин привезла в центр Тамила, как я понял…
– Ты правильно понял, дальше.
– Гела была первоклассным терапевтом. Она по симптомам определила, к каким врачам нужно отвести Катрин. Кроме щитовидки, еще были заболевания, Гела сама контролировала диагнозы с анализами. Катрин диагностику прошла полную, лавочка-то частная, клиента там не отпустят, пока не выпотрошат…
– Без отступлений.
– Гела узнала про Катрин и Роба такое, что они оба «были у нее в руках и что теперь он (Роб) будет выполнять все, что она ему скажет»! – процитировал дословно Никита. – Но не сказала Вике, что именно узнала. Однако радовалась.
После паузы, переварив не первый раз этот впечатляющий рассказ, Иннокентий снова задумался, через паузу проговорил вслух:
– Ничего не приходит в голову! Что же это за такое? Если рассуждать логически, то именно в медицинском центре Геле попалось что-то… э… компрометирующее. А у тебя идеи есть – что можно узнать в клинике, после чего люди оказываются в руках мошенника?
– Болезнь? – пожал плечами молодой человек.
– Болезнь… Болезнь… – закатил глаза к потолку Иннокентий. – Разве болезнью шантажируют? Что-то не припоминаю подобных явлений…
– Ну, если шантажируют отсутствием болезни, то все возможно. У отца была больная, уверявшая, будто смертельно больна, мастерски имитировала симптомы, чтобы вокруг все крутились. Естественно, была разоблачена моим отцом. Так что, думаю, и самой болезнью шантаж возможен, надо узнать, какой именно. Сейчас открыто много новых заболеваний, о которых до недавнего времени человечество понятия не имело.
– Зато теперь я на сто процентов уверен: Гела шантажировала либо мать Роба, либо его самого, а может, обоих разом.
– Его, скорей всего, потому что у него есть бабки. А Гела хотела бабок, как показала Вика под сильной мухой.
Закинув руки за голову и вытянув вперед ноги, Иннокентий хохотнул, потом объяснил причину смешка:
– Я первый раз в тупике! Всегда понимаю направление – что и где искать, хотя бы примерно! Тут абсолютно по нулям! Слушай, твой отец врач, позвони ему.
Это была неплохая идея, Никита достал трубку:
– Если только отец не занят. Обычно, когда он на работе, ему трудно дозвониться… Алло, папа? У нас проблема, нужна твоя консультация…
Объяснив довольно лаконично тупиковую ситуацию, он положил смартфон на столик поближе к Иннокентию, чтобы и тот слышал отца:
– О боже, Никита, я так сразу не могу сказать. Медицинскую карту надо посмотреть той женщины, думаю, тогда картина и станет ясной.
– Папа, а как получить карту? Нам же ее не дадут, так?
– Правоохранительным органам дадут. Найдите того, кто работает официально… Но! Карту должен смотреть профессиональный эксперт, медик по образованию. Надеюсь, это понятно?
– Ты, например… а?
– У меня нет времени на твои игрушки. Все, пока, сын.
Послышались короткие гудки, знаменующие о том, что у папы работа серьезная, а сын его отвлекает пустяками. Никита нисколько не обиделся, забрал со столика трубку, положил ее в нагрудный карман рубашки, затем перевел взгляд на Иннокентия, мол, какие будут указания? А тот нежданно-негаданно посветлел:
– И я знаю, кто нам поможет!
Вениамина Ивановича, как ни странно, не отправили на пенсию – проблема в кадрах, высокопрофессиональных кадрах, а их не хватает. Он действующий следователь и дорожит отношением к нему, поэтому, выслушав Иннокентия, согласия сразу не дал, но обещал подумать. Чем взять старикана? Только ответственностью, мол, красивая и талантливая девушка живет под охраной, а как показывает практика, охрана не всегда спасает от убийства. И вопль: помогите!
– Теперь пусть думает, – сказал Иннокентий Никите.
– Считаешь, согласится?
– Он из могикан, у него долг – дело чести, а ради чести можно умереть.
– У тебя ведь шеф всесильный, – заметил Никита.
– К шефу я обращался уже несколько раз, как он выразился, по пустякам, начинаю элементарно раздражать его. Деньги, и побольше, – хорошо, но желательно поменьше шевелиться, поэтому обращаюсь к нему, когда это действительно необходимо.
– А не хило самому агентство открыть и стать главой? Я бы в твою контору перешел, у тебя есть… искра, что ли. Тебе охотно веришь.
– Не так-то это просто, – вздохнул Иннокентий, выдав тем самым свои тайные замыслы. – Мой шеф облеплен такими связями… без этого ты мало чего стоишь, а частнику иной раз приходится нарушать закон. Крыша нужна надежная, усек? Можешь остаться здесь, а я поехал к Тамиле, с ней мне лучше одному…
* * *
Саша оставила Алексея в гримерке, спустилась в зал и поискала глазами, где бы ей присесть. Мест полно, но, когда тебя со всех сторон шибает отрицательная энергия, посылаемая любимыми коллегами, хочется устроиться рядом с хорошим человеком. О, Окташа! Он махал ей, и Саша поспешила к нему, но едва не столкнулась с Люсей,
– Боярова! На тебя пятнадцать докладных.
– Пятнадцать?! Почему так много?
– Потому! Логинов! – Люся обошла ее и указала пальцем на молодого актера. – А на тебя семнадцать докладных! Оборзели все, никакой дисциплины.
Саша села в кресло рядом с Окташей, он ее успокоил:
– Главное, эти докладные – так, для проформы, чтобы нужность свою показать. Господи, кому они нужны, кроме Люськи? Не переживай.
Между тем в зрительном зале собралась вся труппа, все цеха – костюмерный, реквизиторский, осветительный, бутафорский… да все службы! Но то, что притопали представители администрации, полная неожиданность.
