Немцы, уже депортировавшие из Венгрии в Освенцим 430 000 евреев, после заявления Хорти решили немного выждать, тем более что все службы безопасности Германии сейчас были заняты совсем другим — искали предателей в самом рейхе. 20 июля 1944 года группа высокопоставленных офицеров вермахта совершила попытку покушения на Гитлера, взорвав бомбу в его штаб-квартире в Восточной Пруссии. Фюрер серьезно не пострадал и сразу после заговора выступил по радио с обращением к нации, обещая жестоко покарать всех участников мятежа. В ближайшие недели гестапо провело подробное расследование. Всех, кто имел хоть малейшее отношение к главным участникам заговора, арестовали или допрашивали. Во время обысков были обнаружены дневники и переписка заговорщиков, вскрылись предыдущие планы переворота и убийства фюрера. И начались новые аресты …
После покушения Гитлер, всегда очень раздражительный, стал раздражительным до предела. Вот свидетельство генерала Гейнца Гудериана, нового начальника Генерального штаба сухопутных войск: «…он [Гитлер] давно испытывал глубокое недоверие к человечеству в целом и к генералам и офицерам Генерального штаба в частности. Но теперь это переросло в чувство ненависти… С ним давно уже было сложно иметь дело, но теперь это превратилось в пытку, которая от месяца к месяцу становилась все мучительнее. Он часто терял контроль над собой и впадал в ярость»49.
Через месяц Германию ждал другой удар, и нанесла его Румыния — дотоле верная союзница. Гитлер, встречавшийся с маршалом Антонеску 5 августа, использовал все свои риторические таланты, чтобы убедить его продолжать борьбу до победного конца, но одних слов, чтобы изменить жестокую реальность для румынских солдат на Восточном фронте, оказалось недостаточно. Красная армия нанесла в ходе Ясско-Кишиневской операции тяжелое поражение германо-румынским войскам. В Румынии началось восстание. 23 августа король Михай I вызвал маршала Антонеску во дворец и потребовал от него немедленного заключения перемирия с Красной армией. Антонеску отказался, заявив, что об этом необходимо предупредить их союзницу — Германию. Монарх приказал арестовать Антонеску. Ночью король выступил по радио и объявил о смене власти в стране, прекращении военных действий против СССР и перемирии с Великобританией и США.
Гитлер же менять курс не собирался, и его решимость продолжать войну до тех пор, пока солдаты Красной армии не появятся на улицах Берлина, стала причиной дальнейших ужасающих злодеяний нацистов.
Глава 18
Убийства до конца
(1944–1945)
Решение фюрера сражаться во что бы то ни стало обернулось для союзников политическими неоднозначными проблемами. В частности, им теперь нужно было думать о том, что делать с подробной информацией о массовых умерщвлениях людей, совершаемых нацистами в концлагерях — в том же Освенциме, оказавшейся в их распоряжении.
В чем и США, и Великобритания сошлись во мнении, так это в оценке размаха злодеяний. «Нет сомнений, что это, вероятно, величайшее и самое ужасное преступление в истории человечества, — писал 11 июля 1944 года Черчилль, — и оно совершено с применением научного механизма формально цивилизованными людьми во имя великого государства и одной из просвещеннейших наций Европы… Необходимо сделать публичные заявления, чтобы каждый, имеющий к этому отношение, был найден и приговорен к смерти»1. Между тем непосредственной помощи евреям, погибающим в Освенциме, выражение негодования и угроз само по себе, разумеется, оказать не могло.
Разные еврейские организации и группировки предлагали практический ответ на эти чудовищные преступления — бомбить лагерь. В июне 1944 года Всемирный еврейский конгресс в Женеве призвал Соединенные Штаты Америки уничтожить газовые камеры, и Черчилль, узнав об этом, 7 июля написал Энтони Идену: «Выжмите все, что можно, из военной авиации и сошлитесь на меня при необходимости»2, но в итоге идея бомбардировки Освенцима была отвергнута. В Великобритании военные предложение встретили без энтузиазма. Они считали (и не без оснований), что разбомбить газовые камеры в Биркенау и при этом избежать гибели многих заключенных очень сложно. Впрочем, британцы сказали, что друзья-американцы все-таки могут попробовать это сделать — их летчики уже стали специалистами по дневным налетам. Заместитель военного министра США Джон Маккой к идее отнесся прохладно — выразил сомнение в том, что план осуществим в принципе, и сказал, что у бомбардировочной авиации есть более важные задачи3.
Конечно, даже если бы все эти и другие проблемы удалось решить и газовые камеры Освенцима уничтожили бы с воздуха, массовые убийства в лагере не прекратились бы. Год назад операция «Эрнтефест» в Майданеке подтвердила, что для масштабных умерщвлений нацистам не обязательно нужны газовые камеры — из пулеметов можно убить не меньше людей.
Тем не менее небрежность, с которой высокопоставленные военные по обе стороны океана отнеслись к вопросу о бомбардировке Освенцима (при этом один из сотрудников Маккоя отметил, что генерал готов «зарубить» саму идею4,) заставляет нас обратиться к другой теме. Суть ее выражена в вопросе, который поставил перед союзниками Давид Бен-Гурион, председатель Еврейского агентства и впоследствии один из основателей Государства Израиль, в выступлении 10 июля 1944 года: «Если бы вместо евреев тысячи английских, американских или русских женщин, детей и стариков ежедневно подвергались бы пыткам, если бы их сжигали в ямах и травили в газовых камерах — вы поступили бы так же?»5
Ответ на этот вопрос наверняка был бы отрицательным. И союзники точно вели бы себя иначе, если бы, к примеру, в газовых камерах Освенцима умирали британские заключенные. Свидетельства, подтверждающие это утверждение, есть. Как мы уже знаем, в 1943 году, во время конференции, проходившей на Бермудах, союзники не проявили особого желания принимать в свои страны большое количество евреев — даже при том, что в конце 1942-го они осудили уничтожение евреев нацистами. В марте 1943 года, за месяц до встречи на этой заморской территории Великобритании, британский министр иностранных дел Энтони Иден заявил в Вашингтоне, что подходить к предложению забрать всех евреев из страны необходимо очень осторожно: «…если мы на это пойдем, то евреи со всего мира могут захотеть от нас таких же действий, как в отношении Польши и Германии. Гитлер тоже может сделать нам такого рода предложение, но в мире просто не хватит кораблей и транспортных средств, чтобы это реализовать»6. Перефразируя вопрос Бен-Гуриона в свете слов Идена, считает ли кто-нибудь, что такое оправдание было бы принято в случае, если бы немцы планово уничтожали британских или американских военнопленных? Допустили бы британцы и американцы, чтобы их солдат умерщвляли лишь потому, что нельзя найти достаточно кораблей и переправить их через Ла-Манш, тем более что во время войны отыскалось столько судов, сколько нужно было для перевозки нескольких сотен тысяч захваченных в плен солдат противника через Атлантику в Северную Америку? Нет, объяснение Идена просто неправдоподобно.
Еврейка Линда Бредер, пережившая все ужасы Холокоста, говорит: «Бог забыл о нас… И военные забыли о нас, им было все равно, что происходило, хотя они знали, что творилось в Освенциме». Линда вспоминает: «Мы хотели, чтобы они разбомбили лагерь, по крайней мере, мы могли бы сбежать, но сотни и сотни самолетов пролетали над нами бомбить другие объекты в Польше, а мы смотрели в небо и не видели бомб. Этого мы просто не могли понять»7.
