Трансформатор фигов. Преобразователь. Изобретатель доморощенный!
– То есть ты поставил эксперимент на детях, – когда первая волна жажды убийства схлынула, прошипела я.
И тут же услышала:
– Из лучших побуждений, Яся, и с согласия их родителей. Но я был не прав.
– Да неужели?!
Морис отнёсся к моему воплю спокойно. Заложил руки за спину, выдержал паузу и признался:
– Первые три года всё шло хорошо, а теперь – нет. У девочек регулярные обмороки, бессонница, апатичные состояния… Их родители в один голос просят оставить всё как есть и ищут причины, не связанные с трансформацией источника, но я уже не верю. Это, определённо, источник, а катализатором процессов является близость переходного возраста. Я боюсь вообразить, что будет, когда этот переходный возраст придёт.
– Надо же! – вновь не удержалась от комментария я.
Морис кивнул и продолжил:
– Преобразовать искру обратно в источник я не могу, не вижу этого механизма, поэтому составил письмо в Ведьминскую Академию с просьбой о помощи, но ещё не отослал.
– Почему?
– Вопрос слишком деликатный.
– Настолько, что ты решил поделиться со мной? – выразила скепсис я.
Собеседник резко развернулся и глянул остро. Настолько, что эмоции сразу притихли и даже орать расхотелось.
– Полагаю, что именно этот эпизод стал поводом для недовольства ваших хранительниц, – сказал верховный, – по крайней мере, других грехов за мной не водится. К тому же теперь я знаю тебя достаточно хорошо, и… ты заслуживаешь некоторого доверия, Яся. Невзирая на то, что являешься ведьмой.
Как отнестись к этому признанию, я не понимала, поэтому вздёрнула нос. Ну а Морис…
– Возможно, у тебя, как у ведьмы, появятся какие-то идеи? Вдруг ты сообразишь, что делать?
Всё. Теперь я окончательно сдулась. Просто видела – он в самом деле переживает и действительно хочет помочь.
– Я никогда о подобных вещах не слышала, – призналась со вздохом. – В том же, что касается идей… Пока на ум приходит только одно.
– Что именно? – спросил Морис, а я прикусила язык, ибо в этот миг в кабинет госпожа Рюмон вернулась.
Верховный нежелание говорить понял и отнёсся нормально.
– Пойдём, Ясинка, – сказал он. – Ты увидела достаточно.
Повторять не пришлось – я поудобнее перехватила сумку с сидящим в ней Жориком и сразу направилась на выход. Верховный тоже к двери поспешил, но директриса первой магической школы окликнула:
– Господин Морис, вы объясните, что происходит? И что… – она слегка запнулась, – что сказать родителям девочек? Ведь тут была ведьма.
– С родителями поговорю сам, – отозвался Морис и добавил: – Успокойтесь, госпожа Рюмон, всё хорошо.
Женщина промолчала, но было ясно – уж чего-чего, а радости не испытывает и к нашему племени относится не лучше, чем сам верховный. Хотя тут как раз ничего необычного. Даже обыватели смотрят на ведьм с опаской, а уж маги… Ведь на нас их фокусы не действуют, а наши на них – вполне.
Впрочем, стоп. Вчерашний эпизод на приёме эту гармонию рушит. То, что совершил Морис, меняет очень многое. Едва вновь очутились в экипаже, я сказала:
– Насчёт вчерашнего. Что это всё-таки было?
– Заклинание, – озвучил очевидное маг.
Я буквально впилась взглядом, а этот бессовестный тип…
– Специально для тебя придумал. Всю неделю голову ломал. Чуть не чокнулся.
Вот очень жалко, что «чуть»!
Я сделала глубокий вдох, призывая себя к спокойствию, и сообщила:
– Я согласна помогать, но лишь в том случае, если ты уничтожишь заклинание и поклянёшься никогда его не восстанавливать.
– Ух ты, – отозвался зараза. – То есть заклинание для тебя важнее здоровья и, возможно, жизни этих девчонок? Потенциальных сестёр по дару?
Я скрипнула зубами. Подловил! Реально подловил, потому что девочки в данный момент были важней, и озвученное условие – это постольку-поскольку.
Однако, учитывая все обстоятельства…
– Морис, не смешно. Это заклинание нарушает существующее равновесие. Да, на нас ваша магия не действует, зато вы несравнимо сильнее! Вы умеете разрушать стены, швыряться огненными шарами, ставить защиты и контуры, а у нас только зелья и отклик природы! А твоё заклинание…
– Успокойся, – перебил зеленоглазый. – Заклинание не универсальное. Оно индивидуальное, действует исключительно на тебя.
Экипаж тронулся, а я застыла, причём с прямой спиной и явно напоминая этакого выпрыгнувшего из норы суслика.
– Действует исключительно на меня? Но как?
Визави пожал плечами, усмехнулся и заявил:
– Там сложный механизм, Яся. И в основе успеха лежит твоя симпатия. Именно она является той ментальной ниточкой, тем каналом, через который я смог вытащить правду.
– Симпатия? Да ты узнал о ней только вчера!
Секунда, и случилось неприятное – на меня посмотрели, как на дуру. Причём с такой уверенностью, будто я ему тонну признательных писем написала и спела под окном с десяток любовных серенад.
– Ну, знаешь… – Я сложила руки на груди. – Ты мне уже не симпатичен.
– Хорошо, Ясинка, – губы Мориса опять дрогнули. – Если это настолько принципиально, то давай считать, что ментальным каналом стала не твоя симпатия, а моя.
Я захлебнулась возмущением, а потом сообразила, что именно он сказал, и растерялась.
Морис ситуацией воспользовался и теперь в самом деле выдал гадость:
– Но уничтожить это заклинание не могу. После твоих занимательных рассказов про охмурение оно буквально врезалось в память.
Я… вот просто не нашлась с ответом, а Морис…
– Зато я его не записывал, и оно существует только здесь, – маг стукнул себя пальцем по виску. – Понимаешь, о чём толкую?
Я не понимала.
– Мы можем договориться, Ясинка, – милостиво пояснили мне.
Р-р-р!
– Договориться? А я сейчас чем занимаюсь?!
– Ты шантажируешь, ведьмочка. А это не одно и то же.
– Да-а-а?
Ответом стала очередная насмешка, и я… в общем, я сдалась. Вернее, взяла тайм-аут и переключилась на ситуацию с малолетними «магичками».
Идея о том, как всё исправить, в самом деле имелась, однако, учитывая все нервные потрясения, я хотела немного подумать – дождаться, когда мысли и чувства придут в хоть какое-то подобие нормы.
Морис, выслушав это желание, кивнул и потащил в министерство магии, вернее – в министерскую столовую. Теперь я сидела, ковырялась в вазочке, тянула кофе через трубочку и старалась не думать. А верховный восседал напротив, также пил кофе и ждал вердикта.
