– Да неужели? – съязвил комтур.
– Ты понимаешь, что я имею в виду!
– Макс, я не думаю, что он хотел как-то меня обидеть, – Соня выступила миротворцем.
– Я последний, кто когда-нибудь захочет тебя обидеть, – очень твёрдо, очень решительно. – И закрыли эту тему.
Что-то в Эребе менялось, когда он говорил про Соню. Что-то неуловимое, неявное. Но стоило ему сменить тему, как всё возвращалось на круги своя. Всё тот же Хранитель, известный каждому воспитаннику Ока с самого раннего детства.
– Так вот, когда я понял, что прямо сию секунду мир рушиться не намерен, я начал думать. И вспомнил, конечно. Был такой грек смешной. Комедии он писал, довольно своеобразные комедии, надо сказать. Ещё немного, и их можно было бы отнести к категории восемнадцать плюс.
Пока Эреба не унесло в лекцию по литературе, он поспешил вернуться к пророчеству.
– Так вот, в его теории хаос – это воздушное пространство между небом и землей. У Окуляра своеобразное чувство юмора. Я должен был догадаться, что он не стал бы говорить напрямую. А уж к скабрезностям у него всегда тяга была. Неудивительно, что он выбрал трактовку этого комедианта.
– А что с мраком? – Соня не успела спросить сама, брат оказался расторопнее.
Эреб бросил быстрый взгляд на Нокс. Показалось, что в глазах пушистой промелькнула настоящая человеческая боль. Но откуда? Не может быть. Хранитель отвернулся.
– Это непростой вопрос. В данном случае мрак – это твоя кровь. Тот самый необходимый Окуляру катализатор.
Замолчал.
– Моя кровь? – не поняла Соня. – Продолжай, пожалуйста!
Этот разговор давался Эребу совсем нелегко. Не хотел он его продолжать, никак не хотел.
Застонал Грей.
Макс не успел и головы повернуть, как Хранитель оказался над парнем.
– Где развилка?
Грей не мог и вдохнуть, так сильно Эреб схватил его за ворот.
– Я спрашиваю, где развилка? Виттор тебе не говорил. Ты откуда-то ещё знаешь. Где она?
Ужас и паника, это всё, на что сейчас был способен Грей. Он попытался помотать головой.
Неожиданно спокойно подошёл Макс. Положил руки на кулаки Эреба.
– Отпускай. Пусть скажет. Пусть. Отпускай уже.
Хранитель послушался. Ярость прошла. Плечи опустились, сгорбились. На пол рядом с Греем опустился дряхлый старик.
– Где развилка?
– Я не понимаю, о чём ты говоришь! – то ли прохрипел, то ли прокаркал раненный.
Вмешался Макс.
– Не важно, понимаешь или нет. Что-то ты знаешь. Окуляру виднее. И ты сейчас напряжешься и расскажешь всё, что знаешь. И что не знаешь, о чём только догадываешься, тоже расскажешь. Это понятно?
Маленькая теплая ладошка дотронулась до спины комтура.
– Макс, пожалуйста, мне очень важно. Он же теперь никуда не денется.
Отказать Соне после того, через что она прошла, было невозможно. Макс помог подняться Эребу, отвел его в угол, усадил. Соня устроилась рядом с Греем.
– За что ты со мной так?
В мутных серых глазах не осталось и намёка на былые чувства. Или их и не было никогда? На Соню смотрел абсолютно чужой человек.
– Ты должна была выпустить меня на свободу.
Макс бежал по коридорам штаб-квартиры. Скорее, скорее добраться до дяди и всё ему рассказать. Маленький кулачок крепко сжимал вороново перо.
Он влетел в кабинет без стука. Старейший нахмурился, собрался уже отчитать сорванца. Но увидев, как сияют его глаза, как бережно он прижимает к груди перо, как не терпится поделиться своей жутко важной новостью, Виттор поманил Макса к себе, усадил на колени и принялся слушать.
– Ты представляешь, я был в птичнике. И мы играли… ой, ну то есть тренировались с Аликом.
– Когда же ты уже начнёшь проявлять уважение к его древнему имени?
– Прости! Тренировались с Маляком аль-маутом Третьим, – старательно выговорил будущий комтур. – И вот, когда мы кувырк… то есть отрабатывали приём, у меня в руке очутилось вот это!
Макс гордо протянул дяде перо.
– Я сначала жуть как испугался! Думал, я случайно вырвал. Сделал Алику больно, обидел его. Я протянул ему перыо, хотел извиниться. А он, представляешь, он клювом ткнулся мне в ладошку, ну, вроде как пододвинул перо ко мне. Понимаешь? Он специально! Он мне его подарил! Кусочек себя подарил.
Виттор ухмыльнулся в густые усы.
– Таких подарков не каждый удостаивается.
– Ты тоже так думаешь? Я теперь знаешь, что хочу? Я хочу такую татуировку. Вот здесь, на шее. Перо. Будет же здорово, правда?
– Правда! Но давай только немного подождём, хорошо. Пять лет – не самый подходящий возраст для татуировок. Согласен?
Макс задумался. Насупил брови. Потом кивнул.
– Согласен, немного рановато. Я подожду. А пока я буду звать себя Перо Маляка аль-маута Третьего!
– Не длинновато? – Виттор изо всех сил старался не рассмеяться.
Макс снова нахмурился.
– Пожалуй. И что же делать?
– Тут я тебе помогу. Ну-ка, слезь на минутку.
Старейший достал толстенный том, полистал его, нашел нужную страницу. Снова усадил Макса на колени.
– Гляди.
Со страницы на маленького новиция смотрело лицо без лица. Огромные чёрные крылья ангела, рваные лохмотья балахона, костлявые крючья рук.
– Кто это?
– Это Азраил, он же Маляк аль-маут, ангел или вестник смерти. Его ещё называют «тот, кому помогает Бог».
– Ух ты! Это же мой Алик!
– Ну, можно сказать и так.
Макс тихонько шептал: «Азраил… Азраил»
– Тогда я буду Пером Азраила! И пусть мне помогает Бог, – и скромно добавил, – и Алик тоже.
Глава одиннадцатая
– Я не понимаю… – Соня всё ещё цеплялась за призрачный шанс, что вся история с Греем – просто глупая ошибка, что этому есть какое-то логическое объяснение.
– Да куда уж тебе! Как ты можешь понять безысходность заточения на Изнанке? Погрязнуть в исследованиях? Сгноить себя в архиве? Чистить ботинки комтурам? Чёрный исход – это как приговор. У меня украли будущее, мою жизнь, мои мечты. Мне нужен был способ сбежать. Сбежать так, чтоб Око не нашло, чтобы оно ослепло.
– Ах ты ж, эгоистичный гадёныш! – не выдержал Тим.
– Не тебе меня судить! Ты хоть примерно представляешь, какие возможности открываются на Изначальном уровне перед человеком, который прошел подготовку в Оке? Безграничные. Абсолютно! Да вы же там просто дети все малые!
