В ее настоящее лицо, а не в то, которое она надевает для Бурковского.
Бурковские бросились к ней, а я взяла свою сумку и вышла — понимая, что поступаю глупо, что нужно забрать документы и деньги из тайника, но дело в том, что в тот момент ничто на свете не заставило бы меня остаться. Ценность денег и документов не перевесила моего желания уйти и больше никогда не видеть этот цирк уродов, в котором я была не самым скучным персонажем, к слову.
Вот потому я сейчас в этом доме, в платье покойницы Линды, а рядом потеет в смокинге странный чувак по имени Влад, и насчет него меня гложут смутные сомнения. Меня вообще гложут сомнения насчет всего, что происходит сейчас, слишком много нестыковок я вижу, но в данный момент меня интересует компания, ввалившаяся в дом, когда мне сказали, что здесь никого нет и не будет.
Самое смешное, что я не записала телефон Людмилы.
— Они пошли в комнату рядом с залом для приемов.
Я и сама слышу, что все потопали туда. Мне любопытно, кто почтил нас своим присутствием, и даже вопрос скачущего мячика меня сейчас интересует гораздо меньше. Но зато я могу пройти по скрытому ходу и посмотреть, что за люди.
А я всегда была любопытна.
— Мы что, так и будем тут сидеть?
— Нет, конечно. — Он решил, что я стану прятаться. — Мы поглядим, кто там. Но выходить на свет я бы не стала — мало ли, кто там.
У меня зазвонил телефон, и я нашарила его в сумочке рядом с револьвером.
— Ну, как дела?
Это голос Людмилы, и я рада ее звонку.
— Пока никак. — Я должна сохранять небрежный тон. — Вот только пять минут назад сюда ввалилась какая-то компания, а вы говорили, что дом пуст.
— Какая компания?!
— Не знаю. Я заперлась в спальне и как раз собиралась вам звонить.
— Ясно. — Людмила тяжело вздохнула. — Сиди и не высовывайся, я сейчас приеду.
Вот теперь я получила определенную свободу маневра. Людмила в курсе ситуации, а это значит, что до ее приезда я могу пойти и поглядеть, кто ко мне нагрянул.
— Идем.
Я подтолкнула парня к отодвинутой панели. Мы сейчас пройдем в большую комнату и посмотрим, а потом я решу, как быть. Или приедет Людмила и восстановит статус-кво, но мне пока интереснее, чтобы компания осталась. Можно нехило повеселиться, изображая привидение.
— Но разве мы не…
— Нет, мы не выйдем к ним. — Жаль, что боги не послали мне более сообразительного спутника. — Мы посмотрим, что за люди и что они станут делать, а потом решим, что делать нам. Тем более сейчас приедет тетка, которая меня наняла, и испортит нам все веселье.
— Но…
— Не спорь со мной, терпеть не могу, когда по ерунде спорят. Тебе-то какая разница, сидеть здесь или выйти? Или ты куда-то торопишься? Тогда, конечно, другое дело.
— Я не тороплюсь, просто странно все это.
— Не ной, просто давай повеселимся.
Веселье, граждане, совсем не в том, чтоб обдолбаться наркотой или напиться до синих чебурашек, а потом потрахаться. Такое веселье для дегенератов. Обдолбаться, конвульсивно дергаться под орущую музыку, намазаться светящейся фигней и пить алкоголь из мензурок и колб, а потом трахаться невесть с кем, облевав друг друга в итоге и словив какой-то постельной заразы, — это фигня, спускающая в унитаз остатки мозгов. Вот вы никогда не думали, откуда вокруг столько тупых? Так я вам скажу: это органика, которая поколениями по пьяни размножается. В результате получаются дебилы, которым таблицу умножения осилить никак, они всю жизнь пишут с ужасающими ошибками, не могут собственного языка осилить без «епта», не то что иностранного. Но они идеальные клиенты питейных заведений, и ими очень просто управлять, потому что в силу своей необразованности они верят в любую фигню, да хоть в рептилоидов, главное — чтобы это по телевизору им вещали тревожным голосом да ролик подходящий на Ютюбе запилили, и они поверят и потом станут с умным видом доказывать ересь, услышанную в каком-то ролике, а проверить эту информацию им и в голову не приходит, да они и не смогли бы, даже если бы вдруг захотели. Тупость и ограниченность возвели в культ, и это весьма дальновидно с точки зрения тех, кто стрижет стадо.
И стадо стало огромным, но для меня это неплохо.
Потому что настоящее веселье — руководить этой органикой, заставлять ее делать то, что нужно тебе. Потому что они все равно даже не поймут сути происходящего, и они — пища для таких, как я. Кто постиг дзен и понял, как это работает, тот извлекает из этого выгоду.
Но кроме выгоды, есть и иные соображения, и тенденция в целом мне очень не нравится. Общество, состоящее из тупых, не имеет будущего.
Конечно, хищников всегда меньше, чем пищи, в этом и заключается принцип баланса, но дело в том, что все эти смешные богатые детки мнят себя хищниками, вот умора. Впрочем, им я это никогда не говорю. Это плохо для бизнеса.
— Идем.
Я осторожно ступаю по узкому коридору, но странным образом умудряюсь не задеть стены и практически не смотрю под ноги. У меня возникло странное ощущение, что я здесь уже была когда-то… Или мне что-то такое снилось. Давно, еще в детстве.
Два отверстия как раз напротив бильярдного стола, стоящего посреди большой комнаты. Ну, понятно, это бильярдная, в таком доме может не быть библиотеки, но бильярдная обязательно есть. Мы здесь еще не были, но меня другое интересует: каким образом эти отверстия не видны тем, кто находится в комнате. Они как раз на уровне моих глаз, и мне любопытно, как они выглядят со стороны комнаты. Неужели никто не видит дырок в стене?
На низеньком столике расположилась батарея бутылок и банок с пивом, несколько бутылок шампанского, а на креслах и диванах расселись незваные гости: Алекс Городницкий, какая-то незнакомая девица неопрятного вида, в жутких ботинках и балахоне, сшитом из неплохого черного бархата, но с ботинками это смотрится ужасно. Рядом с ними — парочка даунов, в которых я узнала недавних моих клиентов: Лиана Шептовская, дочь хозяина сети пиццерий, и ее приятель Пауль. Нет, так-то он Павлик Морозов — ей-богу, не вру, но все называют его Пауль. Хотя на немца он ни разу не похож: конопатый, с круглой рыхлой мордой, косящим левым глазом и носом-картошкой. Но его папаша банчит нефтью, и денег там реально много, несмотря на то что папаша давно бросил расплывшуюся старую жену и теперь женат на какой-то модели, но Пауля он не забывает, регулярно подбрасывает ему денежки. Ну, и это понятно, Пауль — практически его точная копия.
Когда-то я училась вместе с ними в школе, в параллельных классах, но с тех пор мы встречались только на тусовках, и это благо: я их обоих терпеть не могу еще с тех времен. Лиана капризная и взбалмошная, у нее настроение меняется каждые пять минут, а Пауль — закомплексованный неудачник, который без папиных денег был бы никем, даже меньше, чем никем. Но эти двое спелись еще в школе, и я никогда не понимала, что делает красотка Лиана рядом с косоглазым рыхлым Паулем.
